– Что произошло после того, как вы поженились? – Своим вопросом я вытянула Элору из размышлений, и она тряхнула головой, словно отгоняя воспоминания.
– Все сразу не заладилось. Нет, он не был откровенно груб или жесток, что, впрочем, только усложняло дело – у меня не было никаких весомых поводов для развода. Я не могла бросить его без уважительной причины, ставки были слишком высоки.
– Но вы же все-таки расстались?
– Да. После того как мы зачали тебя, он… – Элора снова замолчала, подбирая слова. – Мне стало совсем не по силам его присутствие. Перед самым твоим появлением на свет я оставила его, а позже спрятала тебя у людей. Я хотела, чтобы ты попала в крепкую, сильную семью, чтобы было кому встать на твою защиту, если вдруг Орен явился бы за тобой.
– Вы из-за этого отправили Финна на мои поиски так рано?
Обычно искатели возвращают подкидышей только после их совершеннолетия, так проще соблюдать все формальности. А меня Финн начал преследовать с первых дней моего выпускного класса в школе. Я стала самой молодой из всех возвращенных подкидышей. Финн объяснил мне, что такая срочность связана с нашими частыми переездами, что наш кочевой образ жизни запросто мог сбить их со следа, но теперь я поняла – трилле опасались, что меня перехватят витра.
– Да, – кивнула Элора. – К счастью, когда мы расстались с Ореном, я еще не была королевой и у него не было оснований претендовать на престол, иначе все могло закончиться гораздо печальнее.
– А когда вы стали королевой?
Мне было трудно представить Элору принцессой. Я, конечно, понимала, что когда-то и она была молода и неопытна, но сейчас она так безупречно величественна, словно родилась с короной на голове.
– Вскоре после твоего появления на свет. – Элора повернулась ко мне: – И я рада видеть тебя здесь.
– Этого могло не случиться, – сказала я, рассчитывая вызвать в ней хоть какое-то беспокойство. Элора повела бровью, но промолчала. – Их ищейка Кира избила меня до полусмерти. Если бы Орен не был женат на целительнице, я бы точно умерла.
– Ты бы не умерла. – Элора не приняла всерьез мои слова, как и все, кому я рассказывала про то, как меня отметелила Кира.
– Я кашляла кровью! Наверное, сломанное ребро проткнуло мне легкое или еще что-нибудь.
Ребра, кстати, все еще болели, и я уверена, что там, в темнице, я была на волосок от смерти.
– Орен никогда бы не допустил твоей гибели.
Она отошла от окна и снова села на оттоманку, а я продолжала стоять.
– Может, и так, но он мог убить Мэтта и Риза.
– Мэтта? – На долю секунды на лице Элоры появилось замешательство – выражение, совершенно ей не свойственное.
– Мой брат. Э… ну мой названый брат, или кем там он у вас считается. Мне надоело объяснять Мэтту все тонкости моей биографии, и я решила раз и навсегда, что буду называть его братом. По крайней мере, он был мне братом всю мою жизнь.
– Они сейчас здесь? – Замешательство быстро сменилось раздражением.
– Конечно. Я бы ни за что не оставила их там. Орен бы точно убил обоих мне в отместку.
Хоть я и не была в этом полностью уверена, но что-то мне подсказывало, что от Орена можно ждать чего угодно.
– Так, значит, вы все благополучно выбрались оттуда?
На секунду мне показалось, что Элоре действительно не все равно. Это, конечно, не было внимание и беспокойство родного человека, но наконец-то промелькнуло хоть какое-то живое человеческое участие.
– Да, Финн и Туве вытащили нас без особых проблем.
Я нахмурилась, вспомнив, как легко нам дался побег.
– Что-то случилось? – Элора заметила тень, пробежавшую по моему лицу.
– Нет-нет, – я покачала головой, – в этом-то все дело – ничего не случилось. Мы почти прогулочным шагом вышли на волю.
– В этом весь Орен, – вздохнула королева. – Он слишком самонадеянный, и это его когда-нибудь погубит.
– Что вы имеете в виду?
– Он обладает огромной, огромной властью. – В голосе Элоры проскользнуло странное благоговение, и это тоже было для меня новостью. – Но он всегда считал, что может получить все, что ему заблагорассудится, и никто не способен ему помешать. Да, действительно, большинство троллей панически боятся Орена и потому никогда не перечат ему. И он ошибочно полагал, что и я из их числа.
– Но ведь я же ваша дочь, неужели он думал, что вы даже не попробуете меня освободить?
– Как я уже сказала, он слишком самоуверен. – Элора потерла висок и опустилась на кушетку.
У Элоры был дар предвидения и способности к телекинезу. Правда, я пока не знала, насколько эти качества у нее развиты, но надеялась, что скоро разберусь.
Я повернулась к подрамникам, на которых стояли картины Элоры. Именно в них она обычно предсказывала будущее. В комнате было всего два завершенных полотна. К работе над третьим Элора, видимо, только что приступила, по голубому пятнышку в уголке ничего невозможно было понять. Одна из завершенных картин изображала сад, который находился рядом с дворцом. Этот сад начинался под балконом и стекал вниз по утесу, окруженный кирпичной стеной. Я была в нем всего однажды, но могу сказать, что это настоящий райский уголок – благодаря магии трилле он в цвету в любое время года.
На картине Элоры сад был припорошен снегом, сверкал и переливался, словно усыпанный бриллиантовой крошкой. Вода в фонтане выглядела как живая, мороз ее не тронул. Несмотря на снег, сад был полон цветов. Розовые, голубые и лиловые лепестки поблескивали от инея.
У Элоры настоящий талант, и я бы обязательно ей об этом сказала, если бы мои слова хоть что-то значили. Меня так захватила живописная красота сада, что я не сразу заметила, что в саду кроме деревьев и фонтана есть что-то еще. На самом краю полотна смутно темнела фигура. Похоже, это был мужчина. Его волосы были гораздо светлее моих, но наверняка сказать было невозможно. Он стоял вдалеке, и черты лица были размыты. В его облике чувствовалось что-то тревожное. Или такое ощущение было у Элоры, когда она писала эту картину. От холста веяло беспокойством, а может, даже опасностью.
– Когда вы узнали, что я у витра? – Меня неожиданно осенило, что Элора могла знать заранее.
– Когда Финн сказал мне об этом, – ответила Элора равнодушно. – Он пришел, забрал с собой Туве и отправился за тобой.
– А вы, значит, просто… – Я чуть не спросила, почему она отпустила их одних. Но в этот момент мой взгляд переместился на другое полотно и я осталась стоять с открытым ртом.
Это был мой поясной портрет на размытом серо-черном фоне, так что вычислить, где я нахожусь, не было никакой возможности. На портрете я выглядела примерно так же, как и сейчас, только гораздо наряднее: с распущенными, но красиво уложенными волосами, с бриллиантовыми украшениями и в великолепном белом платье.
