— Так точно! — рявкнули стражники. — Поговаривают!
— Так вот, сладенькие мои, сейчас вы пойдете в этот темный-претемный лес и приведете мне этого противного волка… если он, конечно, красивый.
Зал радостно заржал, окончательно определившись с сексуальной ориентацией гламурного начальника.
— Слышь, командир, а может, ну его, этого оборотня? — вжал голову в плечи Адриано.
— Они, говорят, кусаются. Еще оттяпают чего… — прозрачно намекнул Беттино.
— Вы, кажется, не любите свою работу, — соизволил поднять на них глаза Алекс. — Запомните, птенчики мои. Того, кто не будет любить свою работу, того буду любить я.
Стражники подпрыгнули и рванули прочь со сцены, роняя по дороге алебарды.
— Глава городской стражи напрасно сомневался в своих подчиненных, — успокоил гогочущих зрителей господин Бине. — Как выяснилось, они очень любили свою работу.
Его замечание вызвало очередной взрыв смеха.
— Граф, — промычал Ланс, — если вернется моя жена, скажешь, что я пошел освежиться.
— Может, вас проводить? — засуетился хозяин замка.
— Ну что вы, граф! Неужели вы думаете, что я с трех кувшинов вина захмелею? Я тут договорился с одной прелестницей… ну, сами понимаете…
— Понимаю, ваше величество. Прекрасно понимаю.
Графиня неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала, а Денису вдруг захотелось стиснуть Ланса в дружеских объятиях, встряхнуть его, выбить из головы дурного дружка хмель, а потом затащить его в какое-нибудь уютное местечко, поговорить по душам, после чего надраться до поросячьего визга, вспоминая прошлое.
Ланс вывалился из ложи, пошатнулся. Охрана кинулась было ему на помощь, но он жестом их остановил:
— Ждите здесь. До удобств без вашей помощи дойду!
Королевская охрана беспомощно смотрела вслед удаляющемуся королю. За жизнь его величества они отвечали головой, но и ослушаться приказа не имели права. Невидимый Денис пристроился в хвост к своему другу, прикидывая, как бы половчее осуществить задуманное. Вскоре они оказались в безлюдном коридоре, и походка Ланса сразу изменилась. Она стала упругой, словно из короля мгновенно улетучился весь хмель.
«Опаньки, да ты никак придуривался, друг мой, — сообразил Денис. — И что же тебя заставило косить под алкаша?»
Путь Ланса лежал не в подземелья. В отличие от своей супруги, он, покинув замок, направился в сторону хозяйственных построек. Неподалеку от конюшен скользнул за какой-то сарай, щелкнул пальцами, и к нему из-за угла вылетели две старушки верхом на собственных косах и зависли в метре от земли напротив Ланса. Денис сразу их узнал. Это были бабки-кошмарихи, совсем недавно гонявшие чертей на болоте.
— Так, бабули, — хмуро буркнул Ланс. — Послезавтра у лесного царя день рождения.
— Знаем.
— Это хорошо, что знаете. Проследите, чтоб все было правильно. Не дай бо… тьфу! Не дай Темный, товар уйдет не туда. Я с вас живьем шкуру спущу.
— Все будет нормально, повелитель.
— Не подведем. Сопроводим этих лохматых до места.
— Тролли, они тупые, ничего не заметят, а мы, ежели чего, подсобим.
— Если все сделаете правильно, получите особую награду от Темного Мастера.
Бабки-кошмарихи сделали лихой вираж и исчезли на своих метлах за конюшнями.
На исходные позиции Денис возвращался в полном шоке. Ланс и Фиона независимо и, похоже, втайне друг от друга работают на Темного Мастера. От первоначального желания потискать Ланса в дружеских объятиях не осталось и следа. Да что же здесь, черт побери, творится?
Вернувшись в замок, Денис просочился за кулисы. На сцене как раз начинался десятый акт. Надо сказать, что представление Денис оформил в стиле блица. Один акт следовал за другим с приличной скоростью, и Самсон с Давидом едва успевали прокручивать сцену, с невидимой для зрителей стороны которой не занятые в очередном акте артисты с бешеной скоростью меняли декорации. Надрессированная за три дня труппа работала как часы.
— Надо сказать, бабушка у Красной Шапочки была со странностями, — честно отрабатывал свой гонорар господин Бине, вопя в жестяной рупор из суфлерной будки. — Она почему-то предпочитала жить в глухом лесу, а потому, возможно, слегка одичала.
Занавес открылся, явив взору зрителей лесной домик на полянке с морковной грядкой под окошком. Рядом с грядкой торчало пугало. Дверь домика распахнулась, и на пороге появилась бабушка с кнутом в руках, заставив публику согнуться пополам. Ржач стоял просто оглушительный. Мало того что на ней была черная кожаная кепка и того же колера трусы. На старушке был еще и черный кожаный лиф, явно набитый ватой изнутри. Он изумительно смотрелся на волосатой груди «бабушки», роль которой досталась Маттео. А уж щетиной бабуля заросла практически до глаз. Денис, работая на контрастах, специально запретил артисту бриться до окончания премьеры, чтобы достичь желаемого эффекта, и он его достиг. Публика просто угорала.
— Но, как ни одичала бабушка Красной Шапочки в лесу от одиночества, — сообщил зрителям Бине, — она по-прежнему продолжала следить за своей внешностью.
Квадратная бабуля выдернула с грядки корнеплод и внимательно осмотрела морковку со всех сторон.
— Тонковата, сойдет на маску, — рыкнула бабуля и выдернула из грядки еще одну морковку. Этот корнеплод оказался толще. — А вот это то, что надо.
Бабуля скрылась в домике, и оттуда стали раздаваться томные стоны. Несколько мгновений публика недоумевала, а потом опять согнулась пополам. До нее дошло, зачем старушке потребовалась толстая морковка.
Занавес опять закрылся, повернулась сцена, и вновь началась смена декораций.
— А тем временем влюбленный джигит несся на крыльях любви к предмету своей страсти, — сообщил публике Бине, — не подозревая о нависшей над ним угрозе. А вот расслабился он зря. В этом жутком лесу жили звери пострашнее волков-оборотней и медведей.
На этот раз домиков на сцене не было. Была поляна, поросшая густой травой и фанерные деревья, обрамляющие эту поляну. А на поляне, на пеньках порушенных деревьев сидели Джино, Лино, Адриано и Беттино в нарядах зайчиков в полосатых робах с косами в руках. И вид у них при этом был такой авторитетный, что публика опять согнулась пополам.
— Ну чё, братва, — просипел пропитым, хриплым голосом Беттино, — не пора ли нам заняться делом?
— Пора.
Заиграла музыка. Братва поднялась и начала косить. Зайчики явно были втертые, так как, пошатываясь, не только косили, рискуя оттяпать друг другу ноги, но еще и пели:
В темно-синем лесу, где трепещут осины,
Где с дубов-колдунов облетает листва.
На поляне траву зайцы в полдень косили
И при этом напевали странные слова.
Скосив всю траву, увлекшиеся зайцы принялись косить фанерный лес, и под дружный хохот зала дубы-колдуны и трепещущие осины начали рушиться на сцену.
