– Минутку. – Тим достал стакан, приложил ко рту и крикнул в него погромче:
– Алле! Дракон, алле! Каник!
В ответ из стаканчика донесся громкий, по-тракторному могучий храп.
– Дай мне. – Боня отобрал драконью посудину, поднес ее к глазу на манер подзорной трубы. – Спит наш Каник. В кресле развалился и спит. Верно, драконьего успокоительного переел. – Хозяйственный отдал стакан Тиму. – Худо, брат. Факелов у нас нет, дракоша почивает без задних лап и не скоро очнется. Надо что-то делать! Может, из рогатки в него стрельнуть? – предложил Бонифаций и сам же отверг свою идею:
– Нехорошо, по спящему – да из рогатки!
Шутик, с опаской поглядывая на Хозяйственного, шепнул Тимке на ухо:
– Ты про Нигу ему напомни. Она светиться умеет, будет нам вместо факела.
Тим поднял руку.
– Разрешите обратиться, сэр… или как там тебя правильно… милостивый государь Бонифаций ибн Хозяйственный?
Боня усмехнулся:
– Хватит выделываться, говори нормально! Уже можно, я опять добрый.
– Достань Нигу, – Тим показал на сумку, – попросим ее нам посветить.
Боня раскрыл сумку, заглянул в нее.
– Хм. Ей это не вредно?
– У нее и спросим, – предложил Тим, – надеюсь, не откажется.
Нига не отказалась. Сказала только, что лишь последние олухи лезут в подземелье без факелов. Еще сказала, что она не удивится, если такие бестолочи заблудятся в подземном ходе, хотя он прямой как стрела, и она больше никогда не увидит радостной вольной жизни, сгниет в темноте. И еще она сказала… Тут Хозяйственный не выдержал, топнул ногой и проревел:
– Да будет свет! – И стал свет.
Тим озадаченно почесал за ухом: где-то он уже слышал это выражение. Или читал. Да вот запамятовал, где…
Тим попеременно с Шутом, сидя в повозке, держали сияющую Нигу в поднятых руках. Ясный колдовской свет жестко заливал все вокруг, не оставляя полутонов. Впереди, как обычно, шел Боня, а перед ним, черным клинком по идеально ровному полу, колыхалась чернильная тень.
– Теперь я буду знать, как выглядит космический день на Луне, – Тимыч повернулся к Шуту, – в точности как здесь. Если свет, то ослепительный. Если тень, то чернее некуда.
– Ты что, на Луну собрался? – с завистью спросил Шут. – Захвати и меня!
– Там воздуха нет, – возразил Тим, – сдуешься.
– Да? – удивился резиновый человечек. – Надо же! Я думал, воздух есть везде… Хорошо, сейчас соображу, что с Луной сделать, – он передал Нигу Тимке и задумался, обхватив голову руками – наверняка о том, как бы устроить на Луне атмосферу.
Бонифаций остановился и предостерегающе поднял руку.
– Люпа, стой. Там, впереди, похоже, кто-то есть.
– Кто-то или что-то? – осведомился Тим. – Возможно, ты выход на волю увидел?
– Не думаю, – покачал головой Боня. – Свет вовсе не дневной, больше похож на факельный. И тени… Человеческие тени, – уточнил Хозяйственный, до рези в глазах вглядываясь в темноту. – Вот, остановились. Нас ждут? Нига, у тебя зрение острое. Посмотри, кто там?
– Интересно, как это я могу поглядеть? – возмутилась Нига. – Я ведь сейчас свечусь! Сама себя ослепляю.
– А ты погасни, – посоветовал Тим.
– Больно умный, – фыркнула книжка, – я в темноте не больше вашего вижу. Пошли лучше вперед. Там разберемся, что да как.
– Пошли, – неохотно согласился Боня. Он на ходу вытащил из ножен меч, пощупал пальцем заточку, поморщился:
– Не меч, а дубина железная.
Свет вдалеке становился все ярче: действительно, навстречу им кто-то шел, и шел не один. Тим и Шут соскочили с повозки, пристроились к Хозяйственному по бокам: Тимыч по-пиратски, клинком вверх, держал в кулаке скакулий кинжал; Шут размахивал над собой Нигой.
– Ты зачем? – прошипел Боня человечку. – Кончай дурачиться!
– Я сигналю, чтобы убирались, – тоже шепотом пояснил Шутик, – пусть видят, что у нас есть. Не то сожжем их сейчас молниями!
Таинственные фигуры приблизились настолько, что их уже можно было ясно разглядеть. В деталях.
У Тима задрожал кинжал, в животе похолодело: одну из фигур он узнал. Еще бы не узнать! Тимыч видел все серии «Кошмара на улице Вязов» и потому спутать Фредди Крюгера с кем другим он никак не мог. Двое спутников Крюгера мальчика ничуть не заинтересовали: один был безобидным лысым толстяком в мятом белом костюме и с раздутым портфелем в руке, другой – хилый карлик с короткой седой бородкой, в красном балахоне. Карлик держал над собой чадящий факел и гнусно улыбался, выставляя над нижней губой острые клыки.
– Это Фредди! – заверещал Тим, поворачиваясь к Боне и судорожно хватая его за куртку.
– Это Красный Морок! – взвыл Шут, ныряя под мышку к Хозяйственному.
– Каюк, ребята. Это Королевский Ревизор, – простонал рыцарь-кладовщик и закрыл лицо руками.
– Вы о чем? – звонко спросила Нига. – Ничего не вижу. Никаких ревизоров, мороков и фредей. У вас что, групповая галлюцинация?
– Какая еще галлюцинация! – истерично воскликнул Шут. – Вот же он, вот! Факелом в мою сторону тычет! Не хочу умирать. Я еще не готов! Не трогайте меня, я больше не буду! А-а-ах. – Шут сдулся, уронив на себя волшебную книгу. В тот же миг карлик заколыхался, словно отражение на воде, покрылся рябью и растаял. Тимыч оторопел. Что-то здесь было не то.
– Нету впереди никого, – задушевным голосом увещевала в это время Нига рыцаря. Но Боня, не слыша ее, тупо мычал сквозь пальцы о каких-то съеденных крысами накладных, украденных консервах и недостачах. Нига повысила голос:
– Проход совершенно свободен! Совершенно!
Тим, не спуская глаз с мерзкой обгорелой физиономии под мятой шляпой, сделал робкий шажок вперед, навстречу хозяину кошмаров. И тот шагнул к мальчику, приветственно помахивая над собой рукой с когтистой перчаткой.
– Нига, – слабо воскликнул Тим, – передо мной точно никого нет?
– Никого, – заверила книга, усиливая свое сияние, – Олафом клянусь!
– Но ты говорила, что ничего не видишь, когда светишь! – недоверчиво заметил Тим.
– Мало ли что я говорила, – отмахнулась Нига, – шутила я. А вот сейчас говорю без всяких шуток – никого впереди нет. Не бойся, сделай еще один шаг и убедись в этом! Главное, перебори свой страх.
Тим глубоко вздохнул, как парашютист перед прыжком, и, глядя прямо в глаза монстру, шагнул к нему. Точнее, в него. Потому как Фредди тоже сделал шажок, выставив перед собой стальную ножевую пятерню, нацеленную мальчику в сердце: они оказались вместе на одном пятачке.
В глазах у Тима замерцали разноцветные вспышки, тело охватил колючий жар. Внезапно неприятные ощущения исчезли: киноужастик растаял, как и испугавший Шута уродец.
