— У тебя есть младшие братья?
— Нет, сэр.
— Честно говоря, это хорошо, — неожиданно сказал Блуз. Полли недоуменно наморщила лоб.
— Сэр? — уточнила она.
И вдруг ощутила какое-то неприятное движение. Что-то медленно ползло у нее по бедру, с внутренней стороны.
— В чем дело, Перкс? — поинтересовался лейтенант, заметив выражение ее лица.
— Ни в чем, сэр! Просто судорога, сэр. От ходьбы, сэр! — Полли ухватилась обеими руками за колено и попятилась к двери. — Я сейчас пойду… и принесу вам ужин, сэр!
— Да, да, — Блуз не сводил взгляда с ее ноги. — Да, пожалуйста…
Полли задержалась за дверью, чтобы подтянуть носки и заправить один из них за пояс, а потом заспешила на трактирную кухню. Достаточно было оглядеться, чтобы понять все. Представление о гигиене здесь сводилось к тому, что повар по мере сил старался не плевать в кастрюлю.
— Мне нужны лук, соль, перец… — начала она.
Служанка, что-то мешавшая в закопченном горшке на закопченной плите, подняла голову, увидела, что к ней обращается мужчина, и поспешно отбросила мокрые волосы с лица.
— Есть рагу, сэр, — заявила она.
— Не надо. Мне нужны только продукты, — сказала Полли и добавила: — Для офицера.
Служанка ткнула черным пальцем в ближайшую дверь и одарила Полли тем, что, вероятно, считала кокетливой улыбкой.
— Берите все, чего вам надо, сэр, — сказала она.
Полли осмотрела три полки, удостоенные названия кладовки, и схватила две большие луковицы, по одной в каждую руку.
— Можно? — спросила она.
— Ой, сэр! — служанка захихикала. — Я прямо надеюсь, что вы не из тех грубых солдат, которые делают чего хотят с беспомощной служанкой…
— Нет, — ответила Полли. — Я не из таких.
Кажется, это был неправильный ответ. Служанка склонила голову набок.
— Вы часто имели дело с девушками, сэр? — поинтересовалась она.
— Э… да. Часто, — сказала Полли. — Очень часто.
— Правда? — служанка придвинулась ближе. От нее пахло потом и немного сажей. Полли выставила вперед луковицы, словно щит.
— А я думаю, ты бы не отказался кое-чему научиться… — проворковала служанка.
— А я думаю, ты бы предпочла кое-чего не знать, — сказала Полли и сбежала.
Выскочив на холод, в темноту, она услышала позади жалобный зов:
— Я буду свободна в восемь!
Капрал Шкаллот был в восторге. Полли подозревала, что такое случалось нечасто. Зыркий пристроил у очага старый нагрудник, отбил до мягкости несколько кусков конины, обвалял в муке и принялся жарить. Рядом шипел лук.
— А я их обычно просто варю, — сказал Шкаллот, с интересом глядя на Маникля.
— Тогда весь вкус уйдет, — возразил тот.
— Ну, парень, мне доводилось есть такое, что ты и в рот бы не взял.
— Сначала надо все пожарить, особенно лук, — продолжал Маникль. — Получится вкуснее. А уж если варишь — вари на медленном огне. Так говорит моя мама. Жарь быстро, вари медленно. Понял? Конина попалась не такая уж скверная, жаль ее просто варить.
— Чуднó, — сказал Шкаллот. — В Ибблештарне мы бы с тобой не пропали. Сержант Хаузгерда был отличный парень, но, знаешь ли, жестковат.
— И маринад бы не помешал, — рассеянно произнес Зыркий, переворачивая кусок мяса сломанным мечом. Он повернулся к Полли. — В кладовке больше ничего не было, Оззи? Я сделаю запас на завтра, если…
— Я больше не пойду на кухню! — заявила Полли.
— А, ты встретил Молли Пятки-Кверху? — Капрал Шкаллот поднял голову и ухмыльнулся. — Да уж, она порадовала многих парней…
Он сунул черпак в котелок с баландой. Там, прикрытое несколькими дюймами кипящей воды, плавало распавшееся на лохмотья серое мясо.
— Сойдет для руперта, — сказал он и взял грязную миску.
— Он хочет есть то же, что и мы, — заметила Полли.
— А, он из таких, — немилосердно отозвался Шкаллот. — Да, иные руперты, что помоложе, требуют наше варево, если начитаются дурацких книжек. Хотят с нами подружиться, сукины дети… — Он ловко сплюнул в промежуток между котелками. — Погоди, вот пусть он попробует то, что мы едим.
— Но если мы едим жаркое с луком…
— Нет, не едим. Именно из-за таких, как он, — отрезал капрал, наливая серую жижу в миску. — Злобенские солдаты получают самое малое фунт говядины и фунт муки в день, а еще жирную свинину, масло и полфунта гороха. А порой даже фунт патоки. А мы едим черствый хлеб и то, что наворуем. Руперт будет жрать баланду и радоваться.
— Ни свежих овощей, ни фруктов, — пожаловался Зыркий. — Суровая диета, капрал.
— Ну, когда начнется бой, меньше всего ты будешь думать о несварении желудка, — сказал Шкаллот. Он убрал с полки какое-то тряпье и достал пыльную бутылку.
— Руперт и этого не получит, — заметил он. — Я ее выудил из вещей офицера, который проезжал здесь последним. Но с вами я поделюсь, потому что вы славные парни. — Он с легкостью отбил горлышко бутылки о край очага. — Всего-навсего херес, но надраться можно.
— Спасибо, капрал, — сказал Зыркий и щедро полил жаркое.
— Эй, не трать попусту хорошую выпивку! — потребовал капрал, хватаясь за бутылку.
— Наоборот, мясо будет еще вкуснее! — возразил Зыркий, пытаясь отобрать херес. — Ну… елочки!
Половина спиртного выплеснулась в огонь, пока две руки перетягивали бутылку. Но вовсе не из-за этого у Полли возникло такое ощущение, что в голову ей воткнули железный штырь. Она оглянулась на остальных — никто, кажется, не заметил…
Маладикт подмигнул, едва заметным кивком указал на дальний угол и отошел первым. Полли последовала за ним.
Маладикт всегда находил, к чему прислониться. Расслабленно устроившись в тени и посмотрев на стропила, вампир сказал:
— Должен заметить, что мужчина, который умеет готовить, не становится от этого менее мужественным. Но мужчина, который вместо брани говорит «елочки»? Ты когда-нибудь слышала, чтобы парни так выражались? Нет. Ручаюсь.
Значит, это ты дал мне носки, подумала Полли. Не сомневаюсь, что ты знаешь мою тайну. А как насчет Дылды? Может быть, Зыркий слишком хорошо воспитан… но одного взгляда на всезнающую улыбку Маладикта было достаточно, чтобы Полли удержала язык за зубами. И потом, если внимательно посмотреть на Зыркого с мыслью о том, что, возможно, это девушка, становилось ясно, что так оно и есть. Мужчина ни за что не скажет «елочки!». Значит, в отряде три девушки…
— И насчет Дылды я тоже почти уверен, — сказал Маладикт.
— И что ты намерен делать? — спросила Полли.
— Делать? А зачем мне что-то делать? — поинтересовался тот. — Между прочим, я — вампир, который официально притворяется не вампиром. Я уж точно не вправе утверждать, что всякий обязан играть теми картами, которые ему сдали. Поэтому удачи… рядовому Маниклю. Но ты, пожалуй, при случае отведи его в сторонку и кое-что объясни. Э… по-мужски.
