Полли кивнула, попытавшись изобразить понимание.
— Я лучше пойду и отнесу лейтенанту баланду, — сказала она. — И… черт возьми, я забыл про стирку.
— Я бы об этом не беспокоился, старик, — ответил Маладикт с улыбкой. — Если дела так пойдут и дальше, окажется, что Игорь — переодетая прачка.
В конце концов Полли сама взялась за стирку. Она сомневалась, что сумеет второй раз улизнуть от Молли, да и белья было не так уж много. Она развесила стиранное перед ярко пылающим огнем.
Конина оказалась на удивление сносной — но еще удивительнее была реакция Блуза. Во-первых, он надел парадную форму. Полли и не подозревала, что можно надеть особый костюм лишь для того, чтобы сесть и поужинать в одиночестве. Блуз проглотил баланду и отправил денщика за новой порцией. Мясо уварилось добела, сверху плавала пена. Новобранцы гадали, как жилось бедняге раньше, если солдатская баланда пришлась ему по вкусу.
— Я о нем мало что знаю, — признал Шкаллот, когда на него посыпались вопросы. — Он здесь уже две недели. Так и рвется на войну. Привез с собой целую тележку книг. По-моему, типичный руперт. Все они только и ждали своей очереди, когда Борогравия ругалась с соседями. Сержант, который тут проезжал, сказал, что Блуз вообще никакой не солдат — просто штабной хиляк, который ловко умеет считать.
— Прекрасно, — сказал Маладикт, который варил кофе, сидя у огня. Маленькая кофеварка булькала и шипела.
— По-моему, он плохо видит без очков, — заметила Полли. — Зато очень вежливый.
— Значит, недавно в офицерах, — заявил Шкаллот. — Настоящие офицеры, они такие: «Эй, ты! Лопни твои глаза!» Кстати, вашего сержанта, старика Джекрама, я знаю. Он везде побывал. Кто не знает старого Джекрама? Он был с нами, когда нас замело под Ибблештарном.
— И скольких он съел? — под общий смех поинтересовался Маладикт. Ужин удался на славу, и вина осталось по стакану на каждого.
— Скажем так, вернулся он оттуда не тоньше, чем был, — ответил капрал.
— А Страппи? — спросила Полли.
— Я его тоже раньше не видел, — сказал Шкаллот. — Злобный мелкий сукин сын. Небось политический. Куда он делся, почему бросил вас тут? Нашел уютный уголок в трактире?
— Надеюсь, он не б-будет нашим командиром, — сказал Уолти Гум.
— Он? А с какой стати?
Полли пересказала события вечера. К ее удивлению, Шкаллот рассмеялся.
— Они снова пытаются избавиться от старика Джекрама! Вот умора. Помяни мое слово, десятка гавейнов и рупертов не хватит, чтобы выдворить Джекрама из родной армии. Его дважды судили военным судом, и оба раза он вышел сухим из воды. Вы знаете, что он спас жизнь генералу Фракку? Он везде побывал, все про всех знает, и связей у него больше, чем у меня, — а у меня неплохие знакомства, парни. Если Джекрам завтра решит отправиться с вами, он так и сделает, и никакой хилый руперт ему не помеха.
— А почему же такой человек ездит вербовщиком? — быстро спросил Маладикт.
— В Злобении ему разрубили ногу, рана загноилась, и Джекрам, старый хрен, укусил костоправа, который хотел на нее взглянуть, — ответил Шкаллот. — Он сам ее очистил с помощью меда и личинок, потом выпил пинту бренди, зашил рану и неделю провалялся в горячке. Говорят, генерал Фракк разыскал его и приехал, когда Джекрам был еще слишком слаб, чтобы спорить. Генерал велел ему год ездить вербовщиком и не стал слушать возражений. Даже сам Фракк не рискнул бы вручить Джекраму отставку, ведь однажды сержант протащил его на спине четырнадцать миль по вражеской территории…
Дверь распахнулась, и вошел сержант Джекрам, сунув обе руки за пояс.
— Не вставайте, парни, — сказал он, когда новобранцы виновато оглянулись. — Привет, Три Куска. Приятно видеть тебя почти целым и здоровым, ловкий ты плут. А где капрал Страппи?
— Я его весь вечер не видел, сержант, — ответил Маладикт.
— Он не заходил сюда с вами?
— Нет, сержант. Мы думали, он у вас.
На лице Джекрама не дрогнул ни один мускул.
— Понятно, — сказал он. — Слышали, что сказал лейтенант? Лодка отходит в полночь. В среду на рассвете нам нужно быть в низовьях Кнека. Постарайтесь поспать. Завтра будет долгий день, если повезет.
Он развернулся и вышел. Вой ветра прервался, когда дверь закрылась. «Нам нужно быть в низовьях Кнека», — мысленно повторила Полли. Один-ноль в пользу Шкаллота.
— Недосчитались капрала? — спросил Три Куска. — Теперь вот оно как, значит. Обычно ноги делают рекруты. Ладно, парни, вы слышали сержанта. Умывайтесь и ложитесь.
В казарме были умывальник и уборная, сооруженные кое-как, на скорую руку. Полли улучила минутку, когда они с Маникль оказались наедине. Она задумалась, как бы получше выразиться, но оказалось, что достаточно одного взгляда.
— Ты догадался, когда я вызвалась готовить ужин? — промямлила Маникль, пристально глядя на мох, выросший в раковине.
— Да, это наводило на мысль, — согласилась Полли.
— Многие мужчины умеют готовить! — горячо возразила Маникль.
— Да, но не солдаты и не с таким энтузиазмом. И без маринада.
— Ты кому-нибудь сказал? — спросила Маникль, краснея.
— Нет, — ответила Полли — в общем, не покривив душой. — Слушай, у тебя хорошо получалось, мне бы ничего и в голову не пришло, пока ты не сказала «елочки».
— Да, да, знаю, — шепнула Маникль. — Я научилась рыгать, ходить по-дурацки и даже ковырять в носу, но меня не так воспитывали, чтобы я сквернословила, как вы, парни!
Мы, парни, подумала Полли.
— Мы грубые распущенные солдафоны, — заметила она. — Либо ругайся — либо уходи. Э… а зачем ты вообще пошла на войну?
Маникль рассматривала сырую каменную раковину, как будто странная зеленая слизь и в самом деле очень ее интересовала. Она что-то пробормотала.
— Что-что? — переспросила Полли.
— Я ищу своего мужа, — чуть громче повторила Маникль.
— О боги. И давно вы женаты? — без задней мысли спросила Полли.
— Мы не успели… — пискнула Маникль.
Полли посмотрела на ее пухлую фигурку. О боги, боги. Главное — не терять головы.
— А ты не думаешь, что…
— Только не говори, что я должна вернуться домой! — сказала Маникль, резко оборачиваясь. — Там меня не ждет ничего, кроме позора! Я не вернусь! Я пойду на войну и найду его! И никто мне не помешает, Оззи! Никто! Так уже бывало, и все закончилось хорошо! Об этом даже в песне поется!
— О да, — сказала Полли. — Да. Помню.
Менестрелей нужно убивать.
— Кстати говоря, вот это тебе наверняка пригодится…
Она достала из сумки скатанные в трубочку шерстяные носки и молча протянула Маникль. Полли понимала, что рискует, но чувствовала некоторую ответственность за человека, который подчинился внезапной прихоти, не озаботившись планом.
