Удар старой терновой дубинки пришелся ему поперек темени, и он свалился как подкошенный. Капитан попятился, когда Полли выбралась из-за стойки, держа дубинку наготове. Но он не спешил вытаскивать меч. Он расхохотался!
— Слушай, девочка…
Когда Полли размахнулась, он ухватил ее за руку, притянул к себе, крепко обнял, продолжая смеяться, — и беззвучно сложился пополам, когда она врезала ему коленом… по носкам. Спасибо, Беззубый Аббенс. Капитан осел на пол. Полли отступила и с размаху хватила злобенца дубинкой по голове, так что шлем зазвенел.
Она дрожала. Ее мутило, в животе как будто лежал кусок докрасна раскаленного железа. А что еще оставалось делать? Подумать: «Мы встретили врага, и он такой милый»? В любом случае капитан был не милым, а наглым.
Полли вытащила саблю из ножен и прокралась в темноту. Дождь продолжал идти, с реки наплывал туман глубиной по пояс. На улице стояли полдесятка лошадей, но они не были привязаны, и их караулил солдат. Сквозь шум дождя до Полли донеся его голос — караульный успокаивал лошадей. Полли пожалела, что услышала.
Что ж, она ведь взяла шиллинг. Полли поудобнее перехватила дубинку и шагнула вперед, но тут же туман между нею и вражеским солдатом медленно поднялся, и из него что-то возникло. Лошади испуганно прянули, солдат обернулся, тень сделала быстрое движение, и человек упал…
— Ой, — шепотом сказала Полли.
Тень обернулась.
— Оззи? Это я, Маладикт. Сержант велел проверить, не нужна ли тебе помощь.
— Проклятый Джекрам бросил меня среди вооруженных врагов! — зашипела Полли.
— И?..
— Ну… я вырубил двоих, — сказала она, подозревая, что теперь вряд ли удастся сойти за жертву. — А один пошел куда-то туда…
— Видимо, он нам и достался, — произнес Маладикт. — Точнее, это ему досталось. Кувалда его чуть не выпотрошила. Я бы сказал, что у этой девушки… нет сдерживающих факторов. Ну-ка посчитаем… семь лошадей, семеро солдат. Да.
— Кувалда?.. — переспросила Полли.
— Да. Неужели ты до сих пор не замечала? Она как будто с цепи сорвалась, когда солдат набросился на Дылду. Давай-ка посмотрим на твою добычу, — Маладикт двинулся к двери трактира.
— Но Дылда и Кувалда… — начала Полли, догоняя вампира бегом. — Они ведут себя, как будто… Я думала, Дылда его девушка… я думала, Кувалда-то есть я знаю, что Дылда деву…
Даже в темноте зубы Маладикта сверкнули в улыбке.
— Мир раскрывает для тебя свои тайны, Оззи? Каждый день что-то новенькое. Я так понимаю, теперь ты освоил искусство переодевания.
— Что?!
— На тебе юбка, Оззи, — заметил Маладикт, заходя в трактир. Полли виновато взглянула на себя и принялась стягивать юбку, а потом подумала: погоди-ка…
Сержант пытался подняться, держась за стойку, возле которой лежал. Капитан стонал на полу.
— Добрый вечер, господа, — сказал вампир. — Пожалуйста, минуту внимания. Я — вампир-трезвенник. Иными словами, я — комок подавленных инстинктов, которые удается держать под контролем лишь с помощью силы воли и чашки кофе. Вы ошибаетесь, если думаете, что мне придется принудить себя, чтобы совершить жестокое убийство. Сейчас мне приходится принуждать себя, чтобы не перекусить вам глотки. Пожалуйста, не усугубляйте ситуацию.
Сержант оттолкнулся от стойки и с трудом замахнулся. Маладикт почти машинально уклонился от удара и двинул сержанта наотмашь так, что тот отлетел.
— Капитану, похоже, и впрямь скверно, — заметил он. — Что он попытался сделать с бедным маленьким тобой?
— Оказать мне покровительство, — ответила Полли, сердито глядя на Маладикта.
— А.
Маладикт негромко постучал в дверь казармы. Она приоткрылась — сначала слегка, потом полностью. Карборунд опустил дубину. Полли и Маладикт молча втащили внутрь двух кавалеристов. Сержант Джекрам сидел на табурете у огня и пил пиво.
— Отлично сработано, парни, — сказал он. — Бросьте их к остальным.
Он махнул кружкой в сторону дальней стены, где под грозным взглядом Холтер угрюмо сидели четверо солдат, связанных вместе. Еще один лежал на столе, и Игорь возился над ним с ниткой и иголкой.
— Как дела, рядовой? — спросил Джекрам.
— Он выживет, шержант, — ответил Игорь. — Вше не так штрашно, как выглядит, чештное шлово. И хорошо, потому что запашных чаштей у меня не будет, пока мы не окажемша на передовой.
— У тебя, часом, не найдется пары ног для старика-капрала?
— Ну нет, сержант, — спокойно отозвался Шкаллот, сидевший напротив. — Лучше оставьте мне лошадей и седла. А вражеские сабли пригодятся твоим парням.
— Они искали нас, сержант, — сказала Полли. — Мы — всего лишь кучка необученных новобранцев, но они нас искали. Меня могли убить, сержант!
— Ну нет, я распознаю талант с первого взгляда, — заметил Джекрам. — Ты сделал все как надо, парень. Уж извини, мне пришлось слинять. Толстяка во вражеском мундире трудно не заметить. И потом, вам, ребята, надо было встряхнуться. Это армейский образ мыслей, вот что это такое.
— Но если бы я не… — Полли помедлила. — Если бы я их не обманул, они бы убили лейтенанта!
— Вот видишь, так и так хорошо получилось бы, — сказал Шкаллот.
Сержант встал, вытер рот ладонью и подтянул пояс. Он подошел к капитану и поднял его, держа за ворот.
— Зачем вы искали моих парней, сэр? — спросил он.
Капитан приоткрыл один глаз и взглянул на толстяка.
— Я офицер и джентльмен, сержант, — пробубнил он. — Соблюдайте правила.
— Здесь не так уж много джентльменов, сэр, — заметил сержант.
— Что правда, то правда, — шепнул Маладикт. Полли, опьянев от радости и от возможности расслабиться, прикрыла рот ладонью, чтобы подавить смешок.
— Ах да. Правила. Военнопленные и все такое, — продолжал Джекрам. — Вам придется есть то же, что и нам, бедолаги. Значит, вы отказываетесь со мной разговаривать?
— Я капитан Горенц из Первого драгунского полка, и я больше ничего не скажу.
Полли вздрогнула, словно кто-то заехал ей локтем по мозгам.
Он врет.
Джекрам несколько секунд тупо смотрел на капитана, а потом сказал:
— Так… похоже, у нас тут возникла небольшая сложность, дети мои Сырцееды, которую я бы назвал препятствием на пути прогресса. И я намерен ее устранить!
Он выпустил капитана, и тот плюхнулся обратно.
Сержант Джекрам снял кивер. Потом куртку, оставшись в грязной рубашке и ярко-красных подтяжках. Он по-прежнему был почти сферичен — от шеи и до экватора складки жира наплывали друг на друга. Полли подумала: ремень, наверное, нужен сержанту лишь затем, чтобы не нарушать устав.
