— Старая рана, сэр. Внезапно прихватило…
— Пожалуйста, помоги ему, рядовой Игорь. На чем я… ах, да. Вижу, вы удивлены, но, поверьте, в этом нет ничего странного. Старая добрая традиция, когда юноши переодеваются девушками. В шестом классе мы постоянно так развлекались… — Блуз помедлил и задумчиво добавил: — Особенно Ригглсуорт, не знаю почему… — Он покачал головой, как будто избавляясь от какой-то мысли, и продолжал: — Иными словами, у меня есть некоторый опыт, сами видите.
— И что вы сделаете, если… то есть когда попадете внутрь, сэр? — спросила Полли. — Вам придется одурачить не только стражников. Там будут и другие женщины.
— Никаких проблем, Перкс. Я буду вести себя по-женски, а еще прибегну к одному сценическому приему… я умею говорить тоненьким голоском, вот так… — От его фальцета вполне могли полопаться стекла. — Видите? Нет уж, если вам нужна женщина… положитесь на меня.
— Потрясающе, сэр, — сказал Маладикт. — Я был готов поклясться, что в комнате женщина.
— И я, конечно, разведаю, нет ли в крепости плохо охраняемых дверей, — продолжал Блуз. — Кто знает… может быть, я даже выманю ключ у стражника, прибегнув к женским хитростям. В любом случае, если все получится, я подам знак. Например, вывешу из окна полотенце. Иными словами, сделаю что-нибудь совершенно неожиданное.
Воцарилась мертвая тишина. Некоторые уставились в потолок.
— Да-а, — сказала Полли. — Вижу, вы это хорошо продумали, сэр.
Блуз вздохнул.
— Если бы только Ригглсуорт был здесь…
— Зачем, сэр?
— Он отлично соображал, когда дело касалось платьев, — ответил лейтенант.
Полли перехватила взгляд Маладикта. Вампир пожал плечами.
— Э… — начала Маникль.
— Что, рядовой?
— У меня есть с собой юбка, сэр.
— Господи, зачем она тебе?
Маникль покраснела. Ответ она придумать не успела.
— Бинты, шэр, — невозмутимо подсказала Игорина.
— Да! Да! Конечно! — выпалила Маникль. — Я… нашел ее в трактире, в Плюне…
— Я попрошил ребят принешти все подходящее белье, прошто на вшякий шлучай, — сказала Игорина.
— Очень разумно, рядовой, — похвалил Блуз. — У кого-нибудь еще что-нибудь есть?
— Не удивлюшь, шэр, — Игорина обвела комнату взглядом.
Новобранцы переглянулись.
Они открыли ранцы. У всех, кроме Полли и Маладикта, что-нибудь нашлось — и каждый извлекал это, опустив глаза. Сорочка, юбка… а в большинстве случаев — канифасовый платок, взятый в поход по какой-то странной, необъяснимой причине.
— Вы, должно быть, решили, что нас ждут серьезные потери, — сказал Блуз.
— Ошторожность лишней не бывает, шэр, — заметила Игорина и улыбнулась Полли.
— Конечно, у меня сейчас довольно короткие волосы… — продолжал лейтенант.
Полли вспомнила свои украденные локоны, которые теперь, возможно, лапал Страппи. Отчаяние придало ей сил.
— В любом случае те прачки в основном немолоды, — быстро сказала она. — Они в платках и чепцах. Наверняка Игори… наверняка Игорь сумеет что-нибудь придумать, сэр.
— Мы, Игори, очень ижобретательны, — согласилась Игорина и вытащила из кармана черный кожаный чехол. — Дешять минут и иголка, шэр, больше мне ничего не нужно.
— О, я прекрасно сыграю старуху, — сказал Блуз.
С удивительной скоростью, так что Тьют подпрыгнула, он вдруг выбросил вперед обе руки, скрючив пальцы, придал лицу выражение крайней степени слабоумия и завизжал:
— Ох, мои ножки, мои бедные ножки! Охти мне, нынче не то, что давеча!
Сержант Джекрам незаметно уронил голову на руки.
— Превосходно, сэр, — сказал Маладикт. — Я в жизни ничего подобного не видел.
— Может, ваша прачка будет хоть капельку помоложе? — предложила Полли. Честно говоря, Блуз напомнил ей тетушку Хетти, которая приговорила херес на две трети стакана.
— Ты думаешь? — усомнился Блуз. — Ну, если ты абсолютно уверен…
— И… э… если вы повстречаете стражника, сэр, то старуха не стала… не стала бы…
— Заигрывать, — шепнул Маладикт, который, судя по всему, рисовал себе те же ужасы.
— Заигрывать с ним, — закончила Полли, краснея, и почти немедленно добавила: — Если только она предварительно не хватила стакан хересу, сэр.
— А я бы пошоветовал вам побритша, шэр…
— Побритша? — переспросил Блуз.
— Побриться, сэр, — перевела Полли. — Сейчас принесу бритву и мыло.
— Ах, да. Конечно. У старух редко бывает борода, правда? Впрочем, не считая моей тетушки Партенопы. И… э… ни у кого не найдется двух воздушных шариков?
— Зачем, сэр? — спросила Холтер.
— Большая грудь всегда вызывает у зрителей смех, — ответил Блуз. Он снова обвел взглядом лица новобранцев. — Э… вы так не считаете? А в спектакле «Здравствуйте, я ваша шляпка» мне довелось сорвать аплодисменты в роли вдовы Буфер… Думаете, не пойдет?
— Наверняка Игорь сумеет сшить что-нибудь… э… более реалистичное, сэр, — сказала Полли.
— Да? Ну, если ты так думаешь… — уныло ответил Блуз. — Пожалуй, я пока войду в роль.
Он скрылся в единственной свободной комнате. Через несколько секунд отряд услышал, как он повторяет «Охти, мои бедные ножки!» в разных вариантах уховертного визга.
Новобранцы сгрудились кучкой.
— О чем это он тут толковал? — спросила Холтер.
— О театре, — сказал Маладикт.
— Что это такое?
— Мерзость пред Нугганом, конечно, — ответил вампир. — Слишком долго объяснять, дитя мое. Одни люди притворяются другими и рассказывают какую-нибудь историю, и все это происходит в огромной комнате, где мир становится иным. А третьи люди сидят, смотрят и едят шоколад. Вопиющая Мерзость.
— А я бы хотела поесть шоколаду в комнате, где мир совсем другой, — печально пробормотала Тьют.
— Однажды в городе я видела Панча и Джуди, — сказала Маникль. — А потом кукольника куда-то уволокли и объявили балаган Мерзостью.
— Я помню, — подтвердила Полли. Разве можно показывать, как крокодилы пожирают представителей власти?! Впрочем, до появления кукольника никто в городе не знал, что такое крокодил. И сцену, где клоун бил свою жену, также сочли Мерзостью, потому что толщина палки у него превышала установленный законом дюйм.
— Лейтенант и минутки не продержится, — сказала она.
— Да, но он ведь не пошлушает, — заметила Игорина. — Я, конечно, как шледует поработаю ножничами и иголкой, чтобы шделать из него женщину, но…
— Игорина, когда ты говоришь о таких вещах, у меня в голове возникают странные образы, — предупредил Маладикт.
