Ржав выслушал спокойно — может быть, подумала Полли, потому, что ничего не понял. Зато потрепанный стражник, который снова привалился к стене, понял все. Он ухмылялся.
— Ясно, — сказал Ржав. — Это единогласный ответ? Значит, вы не оставляете нам другого выбора. Спокойной ночи.
Он попытался гордо выйти, но ему помешали другие офицеры, не оценившие драматичности момента. Дверь захлопнулась — но тот, кто выходил последним, быстро обернулся и показал оттопыренный большой палец. Этот жест можно было не заметить, если не смотреть, — но Полли-то смотрела.
— Кажется, сошло, — сказал Блуз, отворачиваясь от двери.
— Надеюсь, у нас не будет неприятностей, — сказала Маникль.
— Неприятностей — сравнительно с чем? — уточнила Холтер.
— Человек, который выходил последним, показал большой палец и подмигнул, — сказала Полли. — Вы видели? Он был одет не как офицер.
— Может быть, он хотел назначить тебе свидание, — предположила Холтер.
— В Анк-Морпорке этот жест означает «молодчина», — сказал Блуз. — А в Клатче, если не ошибаюсь, «Чтоб твой осел взорвался!». Я тоже его заметил. Похож на сержанта стражи.
— У него не было нашивок. И вообще, зачем ему нас подбадривать?
— Или желать смерти нашему ослу? — подхватила Маникль. — Как там Уолти?
— Спит, — сказала Игорина. — Я так думаю.
— То есть?
— Кажется, она еще жива.
— Кажется? — переспросила Полли.
— Да, — ответила Игорина. — Похоже на то. Жаль, я не могу получше ее согреть.
— Ты ведь сказала, что она вся пылает!
— Да. Но теперь ее знобит.
Лейтенант Блуз быстро подошел к двери и схватился за ручку. К его удивлению, дверь распахнулась — и из ножен тут же вылетели четыре меча.
— Мой солдат болен, — сердито сказал Блуз ошеломленным стражникам. — Нам нужны одеяла и дрова. Немедленно!
Он захлопнул дверь и сказал:
— Должно сработать.
— На двери нет замка, — заметила Холтер. — Полезный факт, Полли.
Та вздохнула.
— Прямо сейчас я хочу поесть. В конце концов, это кухня. Здесь должна быть еда.
— Да, кухня, — подтвердила Холтер. — Здесь должны быть ножи!
Всегда неприятно бывает обнаружить, что враг не глупее тебя. На кухне был колодец, но перегороженный решеткой, через которую не пролезло бы ничего крупнее ведра. Кто-то, начисто лишенный приключенческого духа и не сознающий законов повествования, убрал с кухни все, что могло сойти за оружие. А также, по неведомой причине, все, что могло сойти за еду.
— Если только мы не собираемся есть на ужин свечи, — сказала Маникль, вытаскивая из скрипучего шкафа связку свечей. — В конце концов, это сало. Старина Шкаллот наверняка приготовил бы свечную баланду.
Полли заглянула в дымоход, из которого пахло так, будто огня в печи не разводили уже давным-давно. Труба была широкая, но в шести футах над полом ее загораживала массивная решетка, сплошь в саже и паутине. Старые прутья изрядно заржавели, и, возможно, ее удалось бы извлечь, двадцать минут поработав ломом, но лома вечно нет под рукой, когда он нужен.
В кладовой лежали несколько мешков старой, похожей на пыль, муки. От нее дурно пахло. Еще там нашлась какая-то штука с раструбом, рукояткой и загадочными винтами,
[10]
несколько скалок, шумовка, черпаки… и вилки. Множество вилок для жарки. Полли почувствовала себя обманутой. Вряд ли стоило надеяться, что стражники, сажая заключенных в импровизированную камеру, оставят в ней все необходимое для побега, но тем не менее, с точки зрения Полли, какое-то вселенское правило было нарушено. Они не нашли ничего серьезнее дубинки. Вилкой можно пырнуть, шумовкой ударить по голове, а скалка, во всяком случае, — традиционное женское оружие, но загадочная штука с раструбом, рукояткой и винтами способна разве что озадачить противника.
Дверь открылась. Вошли вооруженные стражники, сопровождавшие двух женщин, которые несли одеяла и дрова. Они поспешно, не поднимая глаз, положили на пол все, что принесли, и удалились почти бегом. Полли быстро подошла к стражнику, который показался ей главнее остальных, и он попятился. На поясе у него зазвенела связка ключей.
— В следующий раз стучи, ясно? — сказала она.
Стражник нервно ухмыльнулся.
— Ясно. Нам не велели с вами разговаривать…
— Правда?
Тюремщик оглянулся.
— Но мы считаем, что вы просто молодцы, хоть и девчонки, — заговорщицки сказал он.
— То есть вы не станете в нас стрелять, если мы отсюда выскочим? — ласково спросила Полли.
Улыбка увяла.
— Лучше не пытайтесь, — сказал стражник.
— Какая у вас большая связка ключей, сэр, — сказала Холтер, и стражник немедленно схватился за пояс.
— Стой где стоишь, — предупредил он. — Неприятностей у нас и без того хватает. Стой на месте!
Он захлопнул дверь, и девушки тут же услышали, как к ней придвинули что-то тяжелое.
— Теперь, по крайней мере, мы разведем огонь, — заявил Блуз.
— Э… — сказала Тьют. Она так редко подавала голос, что остальные разом обернулись, и она тут же смущенно замолчала.
— Что, Тьют? — спросила Полли.
— Э… я знаю, как открыть дверь, — тихонько сказала она. — Так, чтобы она уже не закрылась.
Будь это кто-нибудь другой, все бы рассмеялись. Но если Тьют что-то говорила — значит, предварительно она все хорошенько обдумала.
— Очень хорошо, — произнес Блуз. — Молодец.
— Я об этом думала, — продолжала Тьют.
— Хорошо…
— Это сработает.
— Значит, именно так мы и сделаем, — воскликнул Блуз тоном человека, который старается не терять оптимизма, несмотря ни на что.
Тьют посмотрела на массивные, покрытые сажей балки под потолком.
— Да, — сказала она.
— Но стражники снаружи никуда не денутся, — заметила Полли.
— Денутся, — сказала Тьют.
— Правда?
— Они уйдут… — и Тьют замолчала. Видимо, она сказала все, что хотела.
Холтер взяла ее за руку.
— Давай поговорим, — сказала она и отвела подругу в дальний угол. Последовал разговор шепотом, во время которого Тьют не отрываясь смотрела в пол.
