Хеме уже начал писать «Сверхскарасной», когда в дверях, пошатываясь, появился Теппик и, тяжело переводя дыхание, привалился к косяку. С него текло, и у ног быстро образовались две лужицы.
– Я пришел за верблюдом, – объяснил Теппик. Крона вздохнул.
– Вчера вечером ты обещал вернуться через час, – напомнил он. – Так что придется взять с тебя за целый день простоя. Плюс я его почистил и сделал ему педикюр – полное обслуживание. Всего пять церков, оукей, эмир?
Теппик хлопнул себя по карману.
– Видишь ли, мне пришлось покидать родной дом в спешке, и я забыл прихватить наличность.
– Ценю твою искренность, эмир. – Крона вновь вернулся к неоконченной надписи. – Кстати, как правильно пишется: «гарантия» или «горантия»?
– Слушай, я непременно вышлю тебе деньги, – пообещал Теппик.
Крона одарил его уничижающей улыбкой человека, который перевидал на своем веку все: ослов с перекрашенной шкурой, слонов с гипсовыми бивнями, верблюдов с накладными горбами на клею, – и знает, как позорно и низко способен пасть человек, когда речь заходит о бизнесе.
– За дурака меня держишь, раджа? Теппик порылся в недрах своей туники:
– Могу отдать нож. Ценная вещь.
Крона мельком взглянул на нож и хмыкнул:
– Звиняюсь, эмир. Сначала деньги, потом верблюд.
– Можешь сам попробовать, какой он острый, – в отчаянии произнес Теппик, памятуя о том, что малейшая угроза невинному человеку грозит исключением из Гильдии.
Кроме того, он понимал, что как угроза нож не очень впечатляет. В программу Гильдии угрозы не входили.
Между тем двое здоровяков, сидевшие на охапках соломы в глубине конюшни, начали проявлять интерес к происходящему. Оба сильно смахивали на старших братьев Альфонца.
В каждом гараже или авторемонтной мастерской, в каком бы отдаленном уголке вселенной те ни находились, водятся подобные типы. Это не конюхи, не механики, не клиенты и не члены персонала. На их долю всегда выпадает самая черная работа. Они постоянно как будто тайком жуют травинку или курят сигарету. Если под рукой оказывается что-либо вроде газеты, они читают или, по крайней мере, разглядывают картинки.
Оба пристально уставились на Теппика. Один, подобрав пару кирпичей, стал непринужденно ими жонглировать.
– Ты еще так молод, эмир, – отеческим тоном промолвил Крона. – У тебя вся жизнь впереди. К чему тебе неприятности?
Он сделал шаг по направлению к Теппику.
Повернув большую лохматую голову, Верблюдок взглянул на Крону. В мозгу у него снова заплясали колонки циферок.
– Слушай, ты меня извини, но мне очень нужно забрать своего верблюда, – сказал Теппик. – Это вопрос жизни и смерти!
Крона подал знак двум «случайным посетителям».
В этот момент Верблюдок лягнул его. У Верблюдка было совершенно определенное представление о людях, которые лезут руками вам в рот. Кроме того, он успел заметить кирпичи, а каждый верблюд прекрасно знает, чем заканчивается история о верблюде и двух кирпичах. Удар получился на славу – мощный и нарочито медлительный. Крона взлетел в воздух и угодил прямехонько в дымящуюся кучу того, чем, некогда столь славились авгиевы конюшни.
Теппик стремительно схватил висевшую на стене пыльную попону Верблюдка, подпрыгнул и тяжело опустился на шею животного.
– Ты извини, – произнес он, обращаясь к торчащей наружу голове Кроны. – Но обещаю, как только у меня появятся деньги, я тут же вышлю.
Тем временем вальсирующий Верблюдок щедро раздавал пинки. Друзья Кроны разлетелись по сторонам, получив каждый дополнительный заряд вращательного движения.
– Едем домой, – шепнул Теппик, наклонившись к бешено дергающемуся верблюжьему уху.
* * *
Первую пирамиду они выбрали наугад. Царь взглянул на прикрепленную к двери табличку.
– Да будет благословенна царица Фаррепта, – почтительно прочел Диль, – Правительница Неба, Госпожа Джеля, Повелительница…
– Баба Пуни, – заключил царь. – Подойдет. Он посмотрел на ошарашенные лица своих спутников.
– Я ее так называл, когда был маленький. Никак не мог выговорить «Фаррепта». Ну, приступайте. Хватит глазеть. Ломайте дверь.
Джери нерешительно приподнял молот.
– Но, учитель, это же пирамида, – воззвал он к Дилю. – А пирамиды взламывать не положено.
– Что ты предлагаешь, парень? – фыркнул царь. – Тут столовым ножом не обойдешься.
– Давай, Джерн, – поощрил Диль. – Все в порядке.
Джерн пожал плечами, поплевал на ладони, которые, правду сказать, и так были мокрые от ужаса, размахнулся и ударил.
– Еще, – велел царь.
Огромная плита отозвалась глухим звуком, но это был гранит, и он выдержал. Сверху посыпалась штукатурка, и эхо, перекликаясь, разнеслось по мертвым аллеям некрополя.
– Еще.
Бицепсы Джерна напоминали черепах, вымазавшихся в смазке.
На этот раз ответный гул донесся из чрева пирамиды, словно где-то в ее глубинах упала на землю тяжелая крышка.
Троица застыла в молчании, прислушиваясь к шарканью внутри гробницы.
– Еще, ваше величество? – спросил Джерн.
Диль и царь замахали на него.
Шаркающие шаги приближались.
И вот плита сдвинулась. Медленными, неуверенными толчками она двигалась в сторону, пока наконец не открылся зияющий чернотой проем. На фоне гробовой тьмы Диль различил черную тень.
– Что вам угодно? – вопросила тень.
– Бабуль, это я, – откликнулся царь.
Тень застыла неподвижно.
– Маленький Путль? – недоверчиво уточнила она.
Царь старался не смотреть на Диля:
– Да, бабуля. Мы хотим тебя выпустить.
– Кто эти люди? – недовольно осведомилась тень. – У меня ничего нет, молодой человек, – обратилась она к Джерну. Денег в пирамиде я не держу, и можешь убрать свое оружие, мне ничуточки не страшно.
– Это слуги, бабуля, – объяснил царь.
– У них есть удостоверения? – прошамкала старая дама.
– Я ручаюсь за них, бабуля. Мы пришли тебя выпустить.
– Я стучалась целыми часами, – сказала покойная царица, выступая из тени. Она выглядела точно так же как царь, только повязки на ней были серые от пыли. – Потом выбилась из сил, пошла и легла. Никто о тебе не позаботится, когда ты умер. Куда мы направляемся?
– Освободить остальных, – ответил царь.
– Чертовски неглупая мысль, – и старая царица заковыляла вслед за ним.
– Так вот он, значит, какой Загробный мир… – Не вижу значительных улучшений. – Она бросила на Джерна пронзительный взгляд исподлобья. – А ты, юноша, тоже покойник?
