Дождавшись, когда пройдет последний дилижанс, вышел на дорогу. Сегодня я хотел попробовать превратить пластину, которая когда-то была видеомонитором, в печать, судя по описанию копирующую не очень сложные плетения. К мысли о сотворении подобной печати меня подтолкнул ряд неудач при попытках создания продвинутых амулетов. Чтобы не сидеть в пыли, расстелил специально захваченную грубую тряпку. Внедрив в пластину три крошечных маркера, будущие точки привязки, вызвал на внутренний экран схему создаваемого плетения и совместил точки со схемой. Потом улегся поудобнее и начал аккуратно дырявить оболочку магопровода, проходящего под дорогой.
Вообще ситуация с этими магопроводами забавная и странная одновременно. Насколько можно понять, некое подобие проводов из сплава нескольких металлов служит для защиты от внешних воздействий и снижения потерь при передаче магической энергии. Забавность состоит в том, что в моей базе есть плетения для создания гораздо более эффективных многослойных магопроводов, не требующих физического носителя. Точнее, им почти все равно, через какую физическую среду они проходят. «Почти» — потому что какие-то проблемы возникают с высокотемпературной плазмой, но вдаваться в подробности я не стал. А странность в том, что в этом мире, похоже, существовали две разные высокоразвитые цивилизации, и мой магокомп — продукт более ранней из них.
Тем временем плетение аккуратно продырявило оболочку магопровода. Теперь преобразуем наше простое плетение в многослойный магопровод, причем один из лучших — несчастный случай с моей нежной тушкой мне совсем не нужен. Создаем не заполненное силой плетение, теперь чуть-чуть приоткрываем поток силы, даем импульс — и отсекаем поток, рассеивая созданный нами магопровод. Все. Теперь втянуть рассеянную вокруг силу, стереть следы ауры, и можно идти обратно к костерку отдыхать.
Я принялся втягивать в себя выплеснувшуюся силу: вчера специально большую часть резерва слил под землей в самодельный аккумулятор. Что-что, а КПД у этого метода хромает на обе ноги. Собрать всю силу мне не удалось. Неуместившийся остаток примерно в два раза превышал мой резерв. Подобрав шмотки, я двинулся к развалинам. Надо найти подходящий булыжник, сделать из него аккумулятор и собрать все оставшееся.
Завернув созданную печать в тряпку, на которой лежал, я упаковал ее в мешок. Подобрав первый попавшийся камешек, я уже спускался обратно, когда из-за поворота дорогу осветило дальним светом фар. Из-за сюрреалистичности происходящего я на миг замер на месте, но порция адреналина, выброшенная в кровь, сделала свое дело. Почти мгновенно я запустил сворачивание ауры, очистил от ее следов окружающее пространство и рванул обратно в развалины.
Из подъехавшего автомобиля выскочили двое стражников в дурацких стрекозиных очках, дико фонивших магией. Один пробежал по обочине, другой оббежал развалины и, крикнув:
— Здесь никого, — спустился обратно.
Потом тот, который оббегал развалины, прошел по дороге чуть дальше и, видимо наткнувшись на какой-то след, закричал и замахал руками. Машина подъехала к нему, и из нее вылез глава стражников. Играть с его внимательностью я не рискнул. Пока он рассматривал дорогу, я осторожно, затирая за собой ауру, переполз на другую сторону холма и бросился к городу.
Между тем прошел месяц. С помощью печати, созданной в ту ночь, я наладил собственное производство: из купленных на сувенирных развалах разряженных камер создавал вполне аутентичные артефакты. Потоком «найденных» камер я и привлек повышенное внимание к своей скромной персоне. Хорошо хоть хватило ума сначала под видом туриста скупить в сувенирных лавках все продающиеся там мертвые камеры и только потом продавать результаты своих экспериментов. После четырех проданных настоящих камер и трех самоделок ко мне (и, как позднее выяснилось, к Лерку) начали подбивать клинья новички из гильдий. Со мной они обломались: на все вопросы я молчал и лишь загадочно улыбался, отрабатывая улыбку Джоконды на практике.
С Лерком им повезло больше. Он уже вовсю расхаживал по городу, хотя лекари запрещали нагружать едва сросшиеся кости. В один прекрасный момент моего напарника напоили, и он выложил все, что знал. Но ведь чего не знаешь, того не скажешь, поэтому от его болтливости мне было ни холодно ни жарко. Зато у меня появился формальный повод разругаться с ним вдрызг, чем я и воспользовался.
Скандал устроил вечером, в обеденном зале. До звезд трагедии мне далеко (пожалуй, я даже больше тяготел к комедии), но непритязательная публика, состоявшая в основном из опытных искателей, которых в связи с проводимым следствием было необычайно много, прониклась. И когда в процессе ругани Лерк заикнулся о своей доле, кто-то из зала в простых и доступных выражениях указал ему точный маршрут к месту, где его ждет все, чего он заслуживает. Не знаю, что на самом деле думал об этой ситуации глава гильдии, но на жалобу Лерка, возмущенного моим отказом проводить его к найденной нами комнате, он ответил:
— Если это твое, то иди и возьми.
Самостоятельные попытки Лерка вспомнить путь окончились неудачей, и он в конце концов вступил в ватагу товарищей постарше.
Никаких особых эмоций я по отношению к Лерку не испытывал. Та мелочь, которую он у меня украл, воспринималась скорее как плата за проверку на вшивость. Оплата его лечения — как стоимость «живца», остававшегося на поверхности в мое отсутствие: именно его в случае чего должна была взять стража. Возвращаясь из заходов, я, прежде чем идти в гостиницу, интересовался у Ренгаса свежими слухами, ожидая ареста Лерка как сигнала «пора сваливать».
Но сейчас, когда бывший партнер вступил в ватагу более старших, но менее удачливых соратников, мои заходы становились реально опасными. Их попытки проследить за мной, которые начались сразу после того, как я принес первые камеры, раздражали. А после вливания Лерка в «стаю» появился риск, что эти деятели, озлобленные неудачами, рискнут на меня напасть. Руки чесались устроить им «эцих с гвоздями», но неадекватная реакция властей на мою маленькую магическую мину ставила под большое сомнение безопасность подобной шутки.
Наконец наступил момент, когда они попытались проследить за мной уже открыто.
Как-то рано утром спустившись и выйдя из подъемника, обнаружил поджидающую меня компанию из трех человек. Я спокойно прошел мимо, и компания тут же пристроилась у меня за спиной. На мой вопрос, что это значит, Дрын, самый наглый из них, заявил:
— Надо делиться, Резус. Не выпендривайся, никуда ты не денешься, все равно придется.
Я не стал спорить, просто развернулся и поднялся обратно наверх. Идиоты. Их поведение вызвало неодобрение среди старых искателей, но формально придраться было не к чему. Ладно, пусть сидят бдят. Я просто не пойду в заходы в ближайшие несколько недель. Посмотрим, у кого деньги кончатся раньше.
Проболтавшись пару дней без дела, я придумал себе занятие на следующие две недели: решил наконец-то выяснить все, что связано с ритуалом обретения. Прежде всего, расспросив Ренгаса, узнал внешнюю сторону процесса. Тут все просто. Приводит тебя родитель в храм, ставит на колени перед алтарным камнем, жрецы напяливают на голову юноше нечто, по описанию жутко похожее на ведро, задают ритуальные вопросы и выслушивают ритуальные ответы:
