Книга Будущее неопределенное, страница 102. Автор книги Дейв Дункан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Будущее неопределенное»

Cтраница 102

Джулиан закашлялся и чуть не захлебнулся водой. Он снова отказался от овоща. Ему и думать не хотелось о еде, по крайней мере сейчас. Он слишком долго шел. Болели не только ноги. Болело все тело, с ног до головы.

Ток и Онкенвир начали отщипывать маленькие кусочки овоща. Они съели все, даже обугленную корку. Джулиан пожалел, что не может кликнуть официанта и заказать для них пару стейков, хотя, возможно, при виде мяса им сделалось бы так же дурно, как ему при виде их обычной трапезы. Все же он был ужасно рад, что попал хотя бы сюда. Он порылся в кошельке, достал монету и протянул ее женщине.

Она уставилась на нее так, словно не знала, что такое деньги, потом удивленно посмотрела на него, в первый раз встретившись с ним взглядом.

– Это тебе, – сказал он. – Возьми.

Она послушалась, с любопытством разглядывая монету.

Ток смотрел на Джулиана. На его лице не отражалось абсолютно ничего, так что невозможно было представить себе, что творится в его мозгу, но Джулиан сообразил, что допустил серьезную ошибку. Спящий человек не обладает харизмой. Он может проснуться с торчащим в сердце костяным ножом.

Как ни странно, такая перспектива почти не взволновала его. Он сделал отчаянное усилие и отодвинул свой мешок так, что смог лечь, положив на него голову. Одеяла ему не нужно, это точно. Несмотря на то что его трясло, пот катился с него, как в турецкой бане.

49

К следующему утру он уже слишком ослаб, чтобы встать. Правда, он выполз к выгребной яме, да и то опираясь на плечо Тока, а потом только валялся на вонючей лежанке в ожидании смерти.

Умереть ему не дала Онкенвир. Она раздела его, завернула в одеяло и укрыла какими-то древними мехами, не давая замерзнуть. Время от времени она протирала его лицо водой и растирала грудь дурно пахнущим жиром. Она заставила его выпить слабый бульон, а Ток поддерживал ему голову. Когда требовалось облегчиться, Ток подставлял ему тыкву.

Он проваливался в бред. «Дураки, – говорил он им. – Вы просто дураки. Дайте мне умереть, тогда вы сможете зарыть меня, а все деньги взять себе. Для меня это пустяки, а вы не видели столько денег за всю свою жизнь». Они не понимали его, поэтому продолжали ухаживать за ним.

Когда он выходил из забытья, он плакал от жуткой слабости. Ему едва хватало сил кашлять, хотя боль в груди была невыносимой и каждый вдох клокотал как телега по булыжнику. Он не хотел умирать среди чужих, в чужом мире. Он никогда не скажет Юфимии, как он виноват. Она никогда не узнает, что случилось с ним, он никогда не узнает, что случилось с ней. Пережить войну, попасть на другую планету – только для того, чтобы сдохнуть как крыса в выгребной яме… это неправильно. Это несправедливо.

Снова наступила ночь. Он терял сознание и возвращался в него, но каждый раз, когда приходил в себя, рядом была Онкенвир. Она хоть иногда спит? Даже дышать требовало от него отчаянных усилий. Он захлебывался мокротой. В конце концов она, похоже, поняла это, так как разбудила мальчика, и они вдвоем посадили Джулиана. Они подложили ему что-то под мышки, и так он мог дышать. Не более того. Он проваливался в бред, который был еще хуже боли. Он был лососем в коптильне, его заживо пожирали уховертки…

И все же утро наступило. Он заметил солнечный свет, падавший на него каждый раз, когда открывалась дверь. Онкенвир все еще хлопотала над ним, подсовывая свое варево, но он слишком ослаб, чтобы глотать. Он умирал, умирал мучительной, грязной, жалкой смертью, которая рано или поздно приходит ко всем. Король ты или червь, все всегда кончается этим. Ему даровано было больше времени, чем этим несчастным под Ипром или Соммой, и многие из них умерли еще более страшной смертью, чем умирал он, но они по крайней мере могли утешать себя тем, что умирают за Короля и Отечество. Вселенная будет жить дальше – с Джулианом Смедли или без, – никто не заметит его смерти. Он не оставит за собой ни славы, ни детей, ни больших свершений. Смейтесь над этими горячечными излияниями, но рано или поздно придет и ваш черед…

– Тайка Каптаан!

Джулиан заставил веки разомкнуться. Он не увидел ничего, кроме марева. Очень глупо со стороны Домми влезать в больной бред! Еще глупее с его собственной стороны не пригласить в свои галлюцинации кого-нибудь поинтереснее.

– Тайка! – Кто-то кричал… Кто-то пытался содрать кожу с его руки. – Держитесь, Тайка! Он идет. Тайка! Освободитель идет. Мы послали передать ему, чтобы он спешил.

Джулиан попытался объяснить, что уже поздно, но никак не мог найти нужных слов. Все равно. Ему уже все равно. Он хотел, чтобы это быстрее кончилось. Если подумать, не может же человек принимать услугу из рук человека, которого он в лицо обвинил в убийстве, так что к лучшему, что этот парень-пророк не пришел еще, не поможет, не успеет… Наверное, он уже умер. Пока, старина, там увидимся…

Когда наконец наступило облегчение, по силе своей оно показалось ему сродни сексуальному. Конец хриплому, затрудненному дыханию, боли, подавляющему жару, слабости – внезапный покой, восхитительный покой… непередаваемое наслаждение.

На лбу его лежала прохладная рука. Где-то снаружи чертова прорва людей производила чертову прорву шума, и дверь снова была нараспашку, хотя солнце больше не светило ему в лицо. Он открыл глаза.

Он облизнул пересохшие губы. Он сглотнул. Он заставил себя встретить эту знакомую улыбку.

– Спасибо.

Синие глаза странно блеснули.

– Всегда рад, – сказал Экзетер. – Для тебя хоть тысячу раз.

50

– Это ведь чистая случайность, правда, – объяснял Домми, – что мне приказали обследовать эту поляну и я узнал вас! – Он методично разбирал содержимое мешка Джулиана, стараясь передвигаться только на цыпочках, чтобы поменьше наступать на грязный пол.

Джулиан поплотнее завернулся в одеяло, дрожа уже не от жара, а от холода. Он жив? Конечно, он жив! Сотни людей отдали свои жизни под Шуджуби, чтобы произошло чудо, вернувшее ему жизнь, – ведь если отставной капитан Джулиан Смедли жил теперь за счет тех несчастных жертв, он оказывался виновным в их смерти не меньше самого Экзетера, чего уж тут лицемерить. Впрочем, Домми он этого говорить не собирался.

– Насколько я понимаю. Тайка Кисстер приходит на помощь любому страждущему, не только своим знакомым?

– О да. Тайка! Многие сотни приходят к нему за утешением каждый день. Но я никогда не видел, чтобы Освободитель так гнал кролика! – Он рассмеялся. – На худой конец сойдут и эти. – Он достал штаны и рубаху.

Кто и когда слышал, чтобы Домми смеялся? Его огненная грива заметно отросла с тех пор, как он выехал из Олимпа, и он обзавелся вполне солидной рыжей бородой. Он протянул одежду бывшему хозяину и направился к двери.

– Ты еще не сказал, где здесь горячая ванна.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация