Абраменко со своими людьми держался особняком. Комитетчики хоть и не выпускали их из поля зрения, делали при этом вид, словно этой четверки вовсе не существует в природе, а Михельсон с самого начала находился на положении пленного.
После нехитрой процедуры знакомства старшина сказал:
– У тебя тоже будет кличка. Мы с парнями подумали и предлагаем тебе на выбор: Найден или Подкидыш. Ну, ты понимаешь, да? Мы тебя нашли в лесу. Такая вот логика.
Прислушавшись к внутренним ощущениям, Андрей понял, что не хочет быть ни тем ни другим. Эти прозвища его не прельщали. Однако выбирать себе что-нибудь пафосное типа Орел или, там, Барс с Тигром – нелепо. Да, парни согласятся с его выбором, но про себя будут посмеиваться.
Еще во время Чечни он понял: спецназовцы редко имеют подобные позывные: слишком уж напыщенно, вычурно. Такое обычно присуще боевикам. Те любят эпатаж и охотно становятся черными мстителями, плащами и прочими «суперменами».
Все спецы, с кем ему так или иначе удалось пообщаться, носили почему-то «дразнилки», как сказали бы дети. Его самого в армии прозвали Липа, он привык, но тоже не больно-то радовался.
«Вон того зовут Таз, а этого вообще Барбуду, и ничего, живет человек, – подумал Андрей. – Пусть и у меня будет что-нибудь этакое».
– На ферме меня звали Мажор, – сказал он. – Я уже свыкся.
– Хех! – крякнул старшина. – А ведь и правда что-то есть. Ладно, быть тебе с этого дня Мажором. Так что с почином! Жаль, обмыть не получится.
– Эх, я бы тоже сейчас остограммился, – мечтательно произнес кто-то из бойцов.
Старшина погрозил ему кулаком, но сделал это с таким выражением на лице, что все поняли: Коленвал целиком и полностью на его стороне, просто вынужден поддерживать соответствующее реноме. Да и обстановка не способствовала.
47
Размышления Липатова прервал приказ капитана:
– Группа, подъем! Двигаемся к городу.
– Товарищ капитан, а как же «колеса»? – спросил кто-то из бойцов.
– «Колеса» придется оставить, чтобы не засветиться раньше времени, – ответил офицер, и его объяснение удовлетворило всех.
Зато Андрея так и подмывало спросить, почему они идут к городу, ведь ферма совсем в другой стороне. Однако сознавая свое шаткое положение и понимая, что ему, как рядовому, такие вопросы задавать не положено, он благоразумно промолчал. Командиру виднее, на то он и командир.
Парни по приказу капитана поделились с Липатовым частью груза. Теперь он, как и все, шел «заправленный» под завязку: на груди разгрузка, забитая автоматными магазинами, на спине РД с сухпаем, куда сунули еще и круглую мину. Андрей в минах не разбирался, но весила она не меньше, чем противотанковая.
Помимо своего автомата, висящего на ремне, на уровне живота, ему пришлось тащить два цинка с пулеметными лентами к ПКМ.
Каждая коробка тянула килограммов на восемь. Сначала вес казался пустяковым, но в пути становилось все тяжелее, все чаще хотелось остановиться, поставить коробки, отдохнуть. Чтобы хоть как-то избавиться от тянущей боли в руках, Андрей менял положение кистей – это и впрямь загружало разные группы мышц, позволяя выносить нагрузку без отдыха. И все же было тяжело. Спасали короткие десятиминутные передышки после часовой ходьбы в среднем темпе.
Михельсон и с пустыми руками плелся как «обморок», попытки навьючить его привели лишь к тому, что темп отряда значительно снизился. Старшине надоело материться, и он раскидал груз ассистента по другим бойцам.
Абраменко и его троица перли не хуже заправских волов. Теперь капитану удалось выделить двух подчиненных в авангард, державшийся метрах в пятистах впереди.
Группа двигалась в стороне от дороги, на расстоянии с километр от нее, зайдя в одичавшие без присмотра, необработанные поля. Черная земля давно слежалась и обильно поросла сорной травой, которая беспрестанно цеплялась к одежде, облепляла колючками.
На одном из привалов, отдирая колючки, Андрей вдруг вспомнил, как в детстве у бабушки в деревне он с другими пацанами цеплял эти колючие шарики к одежде на уровне груди. Это были «награды», полученные в «суровых боях» с немцами, пытавшимися захватить нашу Родину.
Врага безжалостно уничтожали «мечами» и «саблями». И не беда, что это были деревянные палки: неприятель всегда оказывался повержен. В качестве немцев выступал тот самый сорняк, чьи колючки служили «наградами» бравым воякам. Воспоминание вызвало невольную улыбку, не укрывшуюся от командира.
– Чему улыбаешься, боец? – поинтересовался он.
– Да так… Детство вспомнил, как мы эти колючки типа медалей и орденов цепляли, – смущенно пояснил Андрей, не зная, как отреагирует на его совсем не взрослое откровение суровый комитетчик.
– Мы тоже так делали, – неожиданно улыбнулся капитан. – А ты откуда родом?
На первый взгляд, вопрос прозвучал совершенно нейтрально, но у Липатова в душе тренькнул тревожный звоночек.
– Здешний я.
– Так и жил здесь все время? – все так же «дежурно» поинтересовался комитетчик.
– Да.
– В армии где служил?
Андрей решил не врать, чтобы не попасться на какой-нибудь мелочи:
– В Чечне.
– В Чечено-Ингушетии? – уточнил капитан.
Он прищуренным взглядом серых глаз рассматривал окрестности, якобы не проявляя особого интереса к разговору. Получалось у него очень убедительно. Однако Липатов был начеку:
– Так точно.
Мысленно Андрей чертыхнулся: все-таки попался на мелочи – совсем забыл, что при Советском Союзе эта республика имела двойное название.
– Не бывал, – ровно, без эмоций сказал комитетчик. – И как там?
– Горы, – в тон ему ответил Липатов. – После равнины тяжело. Привыкать надо.
– Что за войска?
– Мотострелецкие. Пехота.
Андрей чуть не ляпнул «вэвэшник», но вовремя опомнился. Эти войска при СССР охраняли особые объекты, в частности зоны. А в современной России их «вэвэшный» взвод из молодых пацанов, толком не умеющих стрелять, раскидали по блокпостам воюющей республики, давно поменявшей название. А потом такое началось…
Его отвлек капитан:
– А войсковая часть?
«Всё, попал! – подумал Андрей. – Пробьет по своим комитетским каналам, узнает, что такой части в его реальности никогда не было, и – хана. Придется колоться, кто я и откуда. Не поверит… Что же делать? Назову настоящий номер части. Будь что будет».
– Семьдесят четыре пятьсот восемьдесят четыре.
Метис продолжал осматривать окрестности.
И вдруг в упор посмотрел на собеседника.
– Разгрузку там, в деревне, ты надел обыденно, будто пальто, и автомат держишь не в первый раз, – сказал он вполне дружелюбно.
