— Ещё бы. Это двоюродный брат почившего — мистер Лагарди. Они с майором не ладили. Хэмптон отбил у брата невесту, в будущем она стала матерью Джонаса. Лагарди тогда оскорбился и вызвал майора на дуэль. Дело кончилось лёгкими пулевыми ранениями у обоих.
— Похоже, это первый кандидат в моём списке подозреваемых, — протянул я.
— С той поры прошло много лет. Вражда между ними угасла.
— Я знавал парня, который убил своего обидчика спустя полвека после ссоры. Причиной раздора стала собака. Хотите, расскажу вам подробности?
— Нет уж, увольте, — поморщился Рейли. — Но мистер Лагарди не пошёл бы на убийство исподтишка. Это не в его характере. Дуэль — другое дело.
— Люди меняются. Двадцать лет — приличный срок.
— Пожалуй, вы правы. Но мне всё равно мало верится в его причастность.
— Разберёмся, — заверил я. — А где, кстати, убитая горем вдова?
— Она умерла, — скупо заявил Рейли.
— Как, и она тоже?
— Очень давно. Она скончалась сразу после родов, оставив на руках Томаса грудного младенца. С той поры майор ходил во вдовцах.
— Он что, совсем чурался женщин?
— Вот уж нет, майор не был монахом. Хотите доказательств?
— Хочу.
— Обратите внимание, вот та женщина с чёрной вуалью — это Миранда Клозен, его последняя пассия.
Я посмотрел в указанную сторону и увидел женщину с высокой статной фигурой. Лицо скрывалось за вуалью, но вот она подошла к гробу, приподняла полупрозрачную паутину и прикоснулась губами ко лбу мертвеца. Я успел разглядеть бледную кожу женщины, на которой алым пятном выделялся большой чувственный рот.
— Хороша! — крякнул Рейли.
Я промолчал. Увиденное не произвело на меня особого впечатления.
Миранда превратилась в каменное изваяние. К ней подошёл пожилой лысоватый дядька, взял под локоть и отвёл к одному из кресел.
— Это Ораст, сводный брат Хэмптона. Он живёт в доме майора и просто помешан на коллекционировании, — пояснил Рейли.
— А что он собирает? Фантики от конфет?
— У него другой пунктик: скульптуры из глины и фарфора, причём сделанные в определённый период. Но не вздумайте над ним подшучивать. Характер у Ораста взрывной.
— Ну я тоже не пай-мальчик.
— Тем более не шутите.
К нам подошли двое. По виду супружеская пара. Долгая семейная жизнь сделала их похожими друг на друга как близнецы. Сходство усугублялось одинаковыми стрижками на голове.
— Печальный повод для знакомства, не правда ли? — произнёс супруг. — Я Джеральд, а это моя жена Поппи. Она сестра Хэмптона.
— Да, да, — добавила его благоверная. — Томми был моим родным братом. До сих пор не могу поверить, что его больше нет в живых.
У неё были любопытные глазки, а манера поведения выдавала опытную сплетницу, любящую совать свой нос куда не следует.
— Угораздило же Томаса помереть в такую жару, — брякнул Джеральд.
— Вы бы это лучше убийце сказали, — хмыкнул я. — Из-за него мы тут жаримся как на сковородке.
Супруги замолчали, очевидно, не зная, как продолжить тему.
— Ой, милый, посмотри, что это у тебя на рукаве, — сказала Поппи, трогая мужа за пиджак.
— О чём ты, дорогая?
— Да вот же. — Поппи сняла с одежды мужа клочок рыжей шерсти. — Где это тебя угораздило?
— Понятия не имею, — хмыкнул супруг.
— Похоже на кошачью шерсть, — изрекла женщина.
— Не стану спорить, дорогая, — согласился Джеральд.
— Но у нас же нет кошки.
— Зато у нас полный дом гостей. Возможно, у кого-то из них есть кот или кошка. Я мог подцепить шерсть совершенно случайно.
— Ну да, конечно, — задумчиво протянула она, однако уверенности в её голосе не было.
Похоже, женщина ревновала супруга, хотя его невзрачный вид говорил сам за себя. Вряд ли Джеральда можно было отнести к породе дамских угодников. Впрочем, нельзя доверять первым впечатлениям. Они зачастую бывают ошибочными.
— Вы ведь студент? Я правильно поняла? — Поппи повернулась в мою сторону.
— Да, мэм, — ответил я с самым беззаботным видом.
— А на каком курсе? Вы выглядите слишком взрослым.
— Я двоечник, мэм. Меня несколько раз исключали из университета, приходилось начинать всё сначала, — хитро прищурившись, пояснил я.
— О, я представляю, как вам было тяжело, — закивала Поппи. — Студент-юрист, это так здорово. Вспоминаю свою молодость.
— Хм, разве вы не с младшего курса? — смеясь, спросил Рейли.
— Ох уж мне эти мужчины, понимают, как подольститься к женщине, — кокетливо улыбнулась собеседница. — А я ведь знаю кое-кого из ваших преподавателей, — сказала она мне. — Как поживает профессор Юргенс? Он наш старый друг, но почему-то не приходит в гости больше месяца. Может, заболел?
— Не то слово, мэм. Он сломал руку, — сообщил я.
— Сломал руку! — ахнула женщина. — Как это произошло?
— Поскользнулся на арбузной корке. Упал, очнулся — гипс.
— Кошмар какой! — Поппи покачала головой и стала горячо обсуждать с мужем полученные новости. Теперь ей было не до меня.
— Откуда вы знаете профессора Юргенса? — удивлённо спросил Рейли.
— Да я его сроду не видел, — признался я. — Надо ведь было что-то ответить этой липучке, вот и ляпнул первое, что в голову пришло.
Удивительное дело, никто из собравшихся не плакал и не произносил прочувственных речей. Всё было обыденно и просто, как на светском рауте. Не хватало только традиционных бокалов с коктейлями и официантов с подносами.
— Дамы и господа, все простились с майором? — громко спросил мужчина, в котором сразу угадывался распорядитель, присланный из похоронного бюро.
Раздался нестройный хор голосов.
— Будем выносить тело, пропустите, пожалуйста, — сказал распорядитель.
Толпа расступилась. К гробу подошли четверо дюжих носильщиков. Они схватили его и потащили к выходу. Мы отправились следом.
За флигелем расположился оркестр из трёх музыкантов. Завидев процессию, они грянули траурный марш. Мои уши мигом оглохли: трубач старательно надувал щёки, скрипач рвал свой инструмент на части, а ударник едва не превратил барабан в лохмотья.
Дорожка, окаймлённая красным кирпичным бордюром, вела к мрачному строению в дальнем углу сада. Запахло смертью и тленом. Это был склеп, усыпальница Хэмптонов.
Музыка стихла.
— Мы, наверное, постоим здесь, — сказал я Рейли. — Экскурсия в гробницу не кажется мне увлекательной.
