– Могу я знать, с кем имею дело?
– Ваше право, конечно, но боюсь, что имя мое ничего вам не скажет. Замечу только, что я из шляхетского рода. Мои спутники тоже являются достойными людьми. С нами вы будете как у Христа за пазухой, – я старался говорить так же убедительно, как коммивояжеры, таскающиеся по квартирам с чемоданами ненужных простым обывателям вещей и тем не менее зарабатывающих на том неплохой гешефт.
– А много ли вас?
– Всего пятеро, но каждый из нас стоит троих-четверых. Не прогадаете.
– У вас очень странный вид, – изрек купец.
Ничего странного, посмотрел я бы на вас, пан Борейко, доведись вам за какие-то несколько часов спалить мельницу, подраться со шляхтой и чудом избежать огненного крещения староверов.
Моя улыбка была шире автомобильного радиатора.
– Не обращайте внимания. Мы стали жертвами обстоятельств. Знаете, в жизни бывают черные и белые полосы. У нас выдалась широкая черная полоса, – я старательно «грузил» поляка, чтобы он не слишком приставал с расспросами.
Однако подозрительный купец не сдавался:
– А вы точно не дезертиры или того хуже – беглые холопы?
– Обижаете, пан Борейко, напраслину возводите. Если вас что-то смущает, скажите сразу – мы больше не станем вам досаждать. Ищите других охранников.
Я с обиженным видом вернулся к своим. Купец задумался. По всему выходило, что ему не хочется связываться с непонятными людьми, но и без охраны тоже никак. После продолжительных колебаний он все же согласился нас нанять. Мы стали сговариваться об оплате.
– Если благополучно доставите мой обоз в Вильно, я заплачу два дуката.
– На каждого?
Купец заморгал от моей наглости:
– Конечно, нет. На всех.
– Надо подумать.
Я прикинул: купец предлагал в переводе на наши деньги около шести рублей. Этой суммы хватило бы лишь на то, чтобы оплатить водный путь только двоих из нашей компании. Маловато, конечно. Я поднажал, в итоге купец накинул еще дукат и обещал кормить и поить за свой счет.
Это известие приподняло всем настроение. Голодное существование успело надоесть хуже горькой редьки. Мы прошли в корчму, сели за стол, дождались, когда пожалует владелец – седой еврей с грустными, как у умирающего лебедя, глазами, и сделали заказ. Нам достались: гусь в сливах, вареники со сметаной и по чуть-чуть хмельного меда.
Выяснив, что мы без оружия, купец поцокал языком и принес два старых, давно не чищенных мушкета, три пистолета и пять ржавых сабель.
– Негусто, – вздохнул я, прикидывая, как разделить небогатый арсенал.
– Все, что есть, – признался купец. – Скажите, почему вы не хотите открыть мне свое имя?
– Скажем, так: у меня здесь есть враги, и я не хочу, чтобы они знали, чем я сейчас занимаюсь. Поверьте, пан Борейко, сохранять мое инкогнито в ваших же интересах.
– Но как мне вас звать?
– Зовите меня Сержантом, – не стал мудрить я.
– Хорошо, пан Сержант, – сказал купец, показывая, что принимает правила игры. – Устраивайтесь на ночь. Утром я собираюсь покинуть эту деревню.
На следующий день обоз тронулся в путь. Сомневаюсь, что от моих гренадер веяло несокрушимой уверенностью, но купец явно чувствовал себя лучше оттого, что какая-никакая охрана у него все же имеется.
Мы ехали по плохим польским дорогам, стараясь останавливаться на ночлег в деревнях и селах. Места считались неспокойными, немало шляхтичей промышляло разбоем, и причин для беспокойства у купцов хватало.
Когда обоз въезжал в густой лес, лица возничих и пана Борейко теряли беспечность. Как многие мирные люди, они отчаянно трусили, понимая, что засада может оказаться за любым поворотом.
Однако все обошлось, в Вильно мы прибыли без происшествий. Борейко отдал заработанные дукаты и добавил от широты души пару талеров. Я попросил оставить нам сабли, но на такой щедрый жест купца уже не хватило. Жаль, без оружия мы чувствовали себя как без рук.
– Пан Сержант, если у вас возникнет желание заработать еще денег, дайте знать, – напоследок сказал купец. – Я пробуду в Вильно с неделю. Распродам товар и вернусь в Витебск. Мне понадобится охрана и на обратном пути.
– Спасибо за любезное предложение, пан Борейко, но здесь наши дороги расходятся, – ответил я.
– Жаль, – огорченно вздохнул купец и ушел.
Отдохнув в Вильно, мы двинулись дальше и через три дня были в Ковно, где нам предстояло по реке Неман доплыть до границы с Восточной Пруссией. Я договорился с капитаном маленькой шхуны, что он возьмет нас в качестве пассажиров и спрячет от прусских таможенников. Плутоватые глаза выдавали в нем бывалого контрабандиста, знающего все способы доставки незаконных грузов. Правда, пришлось расстаться с одним дукатом.
– Не извольте беспокоиться. Доставлю в лучшем виде, – заверил капитан.
– Я слышал, что Неман изобилует порогами и во многих местах несудоходен.
– Не волнуйтесь, я знаю реку как свои пять пальцев. Забудьте все, что слышали о Немане, и доверьтесь мне. Мы перелетим пороги птицей. Лучше скажите: чего это вас в Пруссию понесло? Обычно люди из нее бегут, а вы, наоборот, сами туда стремитесь.
Я рассказал длинную и путаную «легенду», объяснявшую мотивы нашего поведения. Капитан ничего не понял, но догадался, что другой версии от меня не услышит.
Поскольку финансы у нас находились в том состоянии, когда впору приступить к исполнению романсов, я старался ужиматься во всем. Понятно, что, не разбогатев на территории Польши, мы вряд ли решим денежные проблемы в Пруссии.
Пока я утрясал вопросы с контрабандистами, мои ребята сидели в трактире и потягивали дешевое пиво. Тут-то и произошла презабавная история, пополнившая наши кошельки звонкой монетой.
За соседним столом накачивалась венгерским компания шляхтичей, которые говорили так громко, что мы слышали каждое слово. Они с нетерпением ждали прихода какого-то пана Кульчиковского.
– Чем столь знаменит этот пан? – спросил шляхтич, молодой крепкий юноша.
– Ты не знаешь адвоката Кульчиковского? – поразился один из его собутыльников.
– Брось, Стась, откуда ему знать нашу знаменитость. Пан Кульчиковский прославился в те дни, когда наш юный друг еще спал в колыбельке, а не в постели панны Аннуси.
Шляхтичи засмеялись.
– Позвольте, ясновельможные, – привстал юноша, – но я ничего не знаю о причинах, сделавших его столь известной персоной. Может, снизойдете к моему возрасту и расскажете, чем славен пан Кульчиковский? Может, он лучший в окрестностях фехтовальщик, самый меткий стрелок или удачливый охотник?
– Трижды выстрелил, и все мимо, пан Миколай! Наш Кульчиковский если фехтует, то ножиком для зачистки перьев, если стреляет, то только бутылочной пробкой, а уж каков из него охотник, лучше не вспоминать.
