Ило по-прежнему смотрел на человека со шрамом, который, судя по всему, был здесь старшим. Тот напомнил ему Хардграа. Он явно был центурионом.
Ему в голову пришла неожиданная идея…
– Вы не подскажете, – сказал он, – далеко ли отсюда до Мосрейса?
– Ой, неблизко… А в чем дело?
Шанди тут же заинтересовался разговором. Недовольно глянув на легионеров, он перевел взгляд на Ило и буркнул:
– Я тебе уже сказал – ни в какой Мосрейс мы не поедем! Мы вернемся во дворец!
Блеснули четыре пары глаз. Ило поднялся с корточек и представился:
– Меня зовут Ийан, я – писарь Четырнадцатого легиона. – Кивком головы он указал на Шанди и добавил:
– А это – трибун Ишан. Мы едем в Мосрейс…
– Я не трибун! Я – император!
Легионеры переглянулись и вновь уставились на своих новых знакомых.
– Он что – перебрал? – полюбопытствовал центурион.
– Боюсь, дело обстоит куда хуже, – печально вздохнул Ило. – Это началось у него после Пустоши Нефер. Я довожусь ему братом… Пытаюсь довезти его до дома. Вначале-то все было ничего, но потом…
– Ило! – рявкнул Шанди.
– Ило? – удивился один из ветеранов. – Пустошь Нефер? Он там был?
– Мы были там вместе, – с деланным смущением ответил Ило. – На самом деле там было ох как несладко… Ну так вот, с той самой поры все эти странности у него и начались. Иногда ему получше, иногда – похуже, но…
– Ило! – взревел Шанди, пытаясь встать на ноги.
Ило многозначительно поднял брови. Ветераны сочувственно закивали головами. Кто-кто, а уж они-то знали, что может сделать с человеком война.
– Ему иногда представляется, что он – император, а я…
– Ило!
– А я – Ило, – вздохнул Ило. – Сигнифер. Он то и дело меня так кличет.
Вся армия знала о том, что в сражении при Пустоши Нефер Шанди потерпел поражение. Штандарт легионеров был спасен отважным сигнифером Ило. Похоже, ситуация была не такой уж безнадежной…
– Мы вас приветствуем, ваше величество, – по-медвежьи проревел центурион. – Берите свой стул и присоединяйтесь к нам – эля у нас на всех хватит.
Ветераны потеснились, перенесли стул, на котором сидел Шанди, к столу и усадили рядом с собой императора. Нашлось местечко и для Ило.
Лицо императора буквально побагровело от ярости. Несмотря на всю бредовость владевших им идей, Шанди отдавал себе отчет в том, что теперь любое произнесенное им слово будет истолковываться присутствующими превратно. Их уже не интересовало то, кто он на самом деле – трибун или император.
– Остается надеяться на то, что несколько месяцев, проведенных в кругу семьи, смогут оказать на него благоприятное воздействие, – сказал Ило, отирая пену с губ. Ему уже стало куда лучше. – Конечно, его сильно изматывает дорога. Я в последнее время даже стал подумывать о том, а не нанять ли ему эскорт… Может, вы согласитесь мне помочь?
Ветераны удивленно переглянулись.
Шанди заметно побледнел и издал странный храпящий звук.
– Честно сказать, – сказал старый вояка, – мы с друзьями направляемся именно в Мосрейс.
– Крона в день устроит? – спросил Ило, звякнув кошельком.
Четыре пары глаз жадно блеснули.
– Каждому?
– Разумеется. Но, как вы понимаете, мы не должны привлекать к себе внимания.
– Что ж, писарь Ийан, считай, что ты получил в свое распоряжение целый легион! – Центурион отодвинул в сторону свою кружку. – Меня зовут Имфьюм. Игги и я выйдем в дозор первыми. Бык и Косой – пойдите подкрепитесь и немного поспите. Ну а теперь, ваше величество, расскажите нам о Пустоши Нефер.
«Сомнения отринь и позови друзей…» – вспомнились Ило неведомо где слышанные строки. Теперь он мог подумать и о том, где и с кем он проведет эту ночь.
Грозовые тучи:
О робкая душа!
Уже не за горами
Тот день, когда по небесам
Помчатся тучи грозовые
И лето вступит вновь в свои права.
Аделаида Энн Проктор. Робкая душа
Интерлюдия
Зимние Празднества приходились на самый конец года.
На сей раз в Империи их справляли не так шумно – обычному бесшабашному веселью мешала память о недавно почившем всеми любимом старом императоре и исполненные надежд моленья о лучшем будущем. Публика, привыкшая к веселью, чувствовала себя едва ли не обманутой, соответственно, праздник вышел затянутым и скучным.
В Хабе не было ни балов, ни пышных банкетов. Люди встречали праздник в узком кругу ближайших друзей и родственников. Лорд Ампили почтил своим присутствием не одно и не два места – он возникал словно ниоткуда, прислушивался, присматривался, делился с гостями последними дворцовыми сплетнями и затем куда-то исчезал.
В далеком Краснегаре народ веселился как мог, но отсутствие короля сказывалось на всей атмосфере дворцового Празднества. Королевский бал прошел куда тише, чем это бывало обычно. Разумеется, в дворцовых церемониях принимали участие немногие, но простой народ тоже не был забыт. Люди, решившие устроить Празднество у себя дома, оповещали об этом дворцовых служителей, и в этом случае к ним в гости могли заглянуть король или королева. Личный рекорд Рэпа равнялся восемнадцати посещениям, однако ему было далеко до прапрапрадеда Инос, умудрившегося за один день побывать в двадцати девяти местах и вследствие этого едва не умершего. В этом году королеве пришлось отдавать визиты в одиночку, старшую дочь, предложившую ей свою помощь, она решила с собой не брать.
В своей маленькой речи, которую королева повторяла раз за разом, она впервые касалась причин, побудивших ее супруга покинуть королевство.
– Мой супруг и я, – говорила она, – всегда любили зимние Празднества, которые приносят в дома радость и согласие. Наверняка он очень сожалеет о том, что этим утром (днем, вечером) он не смог посетить вместе со мной ваш дом. Как вы знаете, некоторое время назад он вынужден был уехать по одному секретному делу. Надо сказать, от успеха его миссии зависит судьба каждого из нас… Я знаю, что вы ждете его возвращения с таким же нетерпением, как я и его дети…
Надо сказать, она не говорила ни о том, где именно находится ее супруг, ни о том, чем он сейчас занят.
На юге у дальнего края тайги стоял во всеоружии пондагский гарнизон, готовый в любую минуту отразить атаку гоблинов, взявших за правило нападать на королевство именно в дни Празднеств. В этом году все обошлось без происшествий. В лесу было тихо, и это не могло не удивлять пограничников.
