Трофейный борт превратился в нового «Великого Князя Константина» в память о погибшем корабле. Он отправился в Николаев. Установка дополнительных систерн под мазут, кранов для подачи торпед и мин и особых шлюпбалок под катера — дело не одного дня.
Отдохнув от похода, Макаров первым делом кинулся в доки. Ланге обрадовал, что «Катран», самая мощная лодка Черного моря, будет готова в ближайшие дни. Рули заменили, повреждения заварили, команда рвется в бой.
— Конрад Карлович, вы как думаете, может лодка нести небольшое орудие на палубе, ну хотя бы два дюйма, чтобы предупредительные класть?
— Не задумывался. Надо рубку наращивать, смекнуть, как пушку из нее выкатывать. Да и время погружения растет, коли дым на горизонте. Пока обратно упакуем. Нет, можно, конечно, но не просто.
— Так, а ведь имеются егерские или какие-то горные орудия.
— Степан Осипович, если уж ставить артиллерию, так действительную, а не опереточную. Как станет сбегать торговец, сразу торпедой в булки ему? Нет, лучше пару дырок, а не торпеду тратить. Я за три дюйма, коль дело делать. Кстати, вас пока не было, циркуляр пришел. Шестнадцатидюймовые торпеды более не выделывают. Надобно лодки на маховичные переделывать.
— Японский городовой… Торпеда в «Акуле» на «товсь» вбок выходит. Чем ее там крутить? А катера? Господи, вразуми умников столичных, пока их турок не вразумил!
— Тамошние адмиралы не слышали про ваши катерные подвиги, когда указ царю на подпись готовили.
— Немедленно пишу Бергу. Он вхож, он объяснит. И про пушку непременно напишу. Можно сказать — веление Его Императорского Высочества о выполнении военного этикету.
Макаров не подозревал, что реляция о победе над броненосцем среди моря, то есть в «честном» бою, резко качнула питерский маятник настроения в противоположную сторону. На подводников и катерщиков посыпались милости. Гардемарины, мичманы и лейтенант Логинов вскоре получили прибавление в звании.
Адмирал ломал голову, что делать с Ланге. Лейтенант — потолок для командира малого корабля. А оставить его без новых погон — верх несправедливости. Снайперская стрельба по броненосцам и головоломный прыжок через цепь достойны большей награды, нежели четвертая «Анна». В итоге пришлось изменять должности. Макаров стал заместителем самого Аркаса по подводным и торпедным делам, Ланге — командиром отряда субмарин. Соответственно, и звания могут быть выше — капитана второго ранга и капитан-лейтенанта.
Степану Осиповичу упала на грудь «Анна» второй степени и, как особая монаршая милость, заказ на выделку пятидесяти духовых торпед старого образца.
В далеком Питере Александр Берг получил орден и погоны капитана первого ранга за заслуги в создании российского оружия. Как сказано в документе, «дѣйствительно и совершенно высокополезного, примѣненнаго въ сраженіи при Батуме». При этом окончательные удары нанесли катера, а не подлодки, к тому же к созданию торпед он имел весьма опосредованное отношение. Ну, разве что в Кронштадте спер мину у заводчика Уайтхеда. Традиции не замечать очевидные заслуги, наказывать невиновных и награждать невпопад на Руси имеют древние корни.
Вернулась в строй «Терпуга». Ее экипаж убили газы из машинного отсека. Судя по разбитым лампочкам, корпус подлодки знатно встряхнуло. Писанные кровью морские правила дополнились новым артикулом о проверке продувных снастей после морского боя.
Глава четвертая
В мае 1877 года сухопутные части Русской императорской армии вступили на территорию Румынии и двинулись к Дунаю. Не надо быть великим стратегом, чтобы понять: на пути к Константинополю нас ждут две естественные преграды — Дунай, весьма полноводный в нижнем течении да укрепленный несколькими фортециями, и горы в Болгарии. Вдобавок турецкая столица являет собой крепкий орешек.
На восточном побережье Черного моря русские войска начали активные действия уже в апреле. Однако наступление на Карс считалось отвлекающим. Одновременно разгорелось очередное антирусское восстание горцев в Абхазии, в сторону Сухума замечено выдвижение турецких войск, поддерживающих повстанцев. У западного побережья крейсируют османские броненосцы. Бойня в Золотом Роге ослабила турецкий флот и задержала начало его операций на Черном море. Но и оставшихся сил более чем достаточно для обстрела побережья. 12 мая пришло сообщение от генерала Лорис-Меликова о бедственном положении Сухума, оборонявшегося силами резервной армии от повстанческих отрядов и турецкого десанта.
— Довоевались, господа великие стратеги, — зло бросил Макаров, когда адмирал рассказал про сухумский десант. — Что стоило с «Тунца» и «Константина» набросать две сотни мин под Сухумом? Отнюдь, ваше превосходительство, ныне и свои воды минировать невместно. Два-три корыта затонули бы, остальные повернули назад. К вечеру из ремонта выйдет «Катран». «Акула» и «Пиранья» не имеют дальности хода, а ни в одном из российских портов, кроме Севастополя, мазут не найти.
— Могу лишь предположить, что великие князья исходят из неких высших, нам неведомых и непонятных выгод Отечества, — предположил Аркас, на суровом лице которого было написано: скорее обычное русское головотяпство, за которое головами заплатят тысячи наших солдат. — Степан Осипович, а «Ростов» с катерами готов к выходу?
— Так точно, ваше превосходительство. Да только мелок он, его к Дунаю готовили против мониторов, где лодки не пройдут. Пустить его на броненосцы — чистой воды убийство экипажу. — Макаров понял по глазам адмирала, что отказ выслать боевой пароход вызовет кляузу в Санкт-Петербург и высочайшее повеление бросить к Сухуму последние плоты и баркасы. — Есть готовить «Ростова». Он через полсуток после «Катрана» выйдет.
В штабе Балаклавской базы на совещании командиров неожиданно высказался мичман Черноусов, командир «Пираньи», о котором поговаривали, что он получил представление на лейтенанта незаслуженно, так как в походе на Босфор его лодка большой роли не сыграла. Кто не тушил пожар в море на субмарине, не знает, что это — больший подвиг, нежели торпедирование беззащитного парохода. Но Черноусов горел желанием доказать, что его экипаж не хуже прочих.
— Степан Осипович! Разрешите залить мазут в балластную систерну. Вентили на перекачку топлива сделаем за час.
Макаров быстро посчитал в уме.
— Столько не нужно. Заливайте в уравнительную. Дырки в корпусе не сверлить! Возьмите рукав. Откачаете через воздушную захлопну. Олег Трофимович, ваше мнение?
— Виноват, что раньше не придумал. Разрешите и мне, — откликнулся Лещенко.
— Быть по сему, как говаривал первый император. Ланге — выйти немедленно. Я готовлю «Ростов» с катерами. Черноусов и Лещенко — со мной.
Шеститорпедная лодка вышла из Балаклавы до заката. В мирное время учебный выход корабля готовится от нескольких дней до пары недель. Война не дает такой роскоши. Топливо и боеприпасы на борту, экипаж — на «железе» или рядом. Развести пары, получить свежие продукты и воду, и вскоре звучат команды: «по местам стоять», «отдать швартовы», означающие начало очередного опасного и сложного похода. «Катран» миновал коварные скалы у входа в бухту, на которых погибло множество судов, оставил слева по борту маяки мысов Айя и Сарыч. Когда берег скрылся из виду, на Черное море опустилась звездная ночь.
