Вот, вот! Обняв жену, Егор погладил ее по талии, нащупал эти ямочки на пояснице и, с силой притянув супругу к себе, жарко поцеловал в губы, запуская руку под платье…
– Погоди, погоди, заполошный! – Елена чуть отстранилась, но глаза, очи синие, пылали нешуточным пожаром. – Ты бы хоть дверь закрыл… и свечки притушил… не все, часть…
– Понял!
Молодой человек проворно исполнил указанное, обернулся… Призывно улыбаясь, Елена уже ждала его на ложе, нагая, лишь на тонкой шее тускло блестела цепочка… и так же блестели глаза, а соски изящной и упругой груди стали твердыми от нахлынувшего желания…
Князь уже не выдерживал, зарычал, словно дикий зверь, срывая с себя одежду, бросился на супругу… осторожно припал ртом к пупку, принялся ласкать его языком, постепенно спускаясь все ниже… Елена затрепетала, задышала тяжело и часто, погладила мужа по волосам, шее… Тот приподнялся, обхватил ладонями ее груди, накрыл поцелуем пухлые губы, обнял, ожегся шелковистой кожей, погладил ямочки на пояснице… Заскрипела кровать. Юная княгиня дернулась, застонала, закусила губу… И закатились глаза, и васильковый взгляд ее улетел в поднебесье…
– Ах, милая! Как славно, что ты у меня есть! Как славно-то, Господи!
– Я тебя тоже люблю, – устало прижавшись к мужу, призналась Елена. – Знаешь, а у нас скоро ребеночек будет.
– И это тоже славно. Даже очень! Милая ты моя, милая…
С московским посланцем Яндызом князь Егор встретился после обеда, уже разобравшись со всеми местными делами, в особенности касавшимися буйного поведения людей из его ватажки на новгородских улицах да в корчмах. Дрались, что и говорить, ватажнички, дрались – о том и посадник постоянно жаловался. Однако новгородцы тоже далеко не агнцы, вполне могли и сами кого хочешь обидеть… как вот вчера, в питейном заведении. Хорошо хоть признались, а то б молодой князь наказал своих, мало б не показалось – кого в стражи ночные, а кого и в поруб – охолонуть. Послали гонца за епископом новгородским Симеоном, а посадника с тысяцким в известность не ставили – вроде как обычный был визит, частный, без всяких там даров-представлений. Так вот вдвоем посланника московского и слушали – князь Егор и Симеон-архиепископ, мужичина себе на уме, умный и всячески молодого князя поддерживающий. Еще б не поддерживать, когда немало обещано – и церкви строить, и землицу жаловать, и много чего еще – те хозяйственные дела Еленка-княжна накрепко знала, она ж первой с Симеоном и спелась, памятуя о том, что вот-вот пригласят новгородцы к себе заозерского князя – град охранять да суд править за деньгу немалую. Сам Егор к Господину Великому Новгороду тоже прикипел уже – частенько наезживал да жил в бывших амосовских хоромах. Однако ж и Заозерье не бросал – к чему? – своя-то ноша не тянет… в чем Еленка была с ним полностью согласна.
Хоть посланнику московскому княгинюшка на глаза и не показывалась, но притулилась в соседней горнице, за занавесочкой – внимательно все слушала, всматривалась.
Красивый парень был царевич Яндыз – статный, русоволосый, с очами карими, глянет – будто ожгет. Красив, красив, ничего не скажешь, одно плохо – татарин, мало того – Тохтамышев сын! А уж Еленка в свое время в ордынском плену натерпелася, если б не Егор, так неизвестно еще, где б оказалась… в монастыре, в лучшем случае… как Софья, Софья Витовтовна… ух, и змеища, не в обитель ее надо бы, а убить! Раздавить гадину, но… но отец ее, Витовт, мог вмешаться, хоть как Бог миловал, да тевтонцы мешали.
– И тогда мы, как будто с посольством, посмотрим, что там да как в Орде, – сидя за гостеприимно накрытым столом, продолжал вещать посланник. – Покуда же большое войско государю моему Василию-князю отправлять невместно – о послах ордынских к Витовту я, князь Егор, тебе уже поведал. От союза того чего хочешь ожидать можно – вот мой государь и пасется.
– Что ж, его понять можно, – задумчиво покивал внимательно слушавший речь архиепископ, темнобородый, в черном монашеском клобуке и с золотой цепью с крестом поверх скромной рясы.
– Его-то можно, – невесело улыбнулся Егор. – Однако же дело-то затянется. А вдруг там в Орде успокоится все? Джелал-ад-Дин верх возьмет или этот… Керимбердей… или, может, Булат на троне удержится.
– Не удержится!
Ах, каким гневом сверкнули карие глаза царевича! Как сжались в кулаки белые руки, губы тонкие искривились нервно… по всему видно – не очень-то жаловал Яндыз своих родных братцев, мягко говоря – не очень.
– Никогда такого не будет! – поиграл желваками посланец.
Сказал – как отрезал, словно от него это все зависело, а не от Егора или там московского князя. Следовало царевича успокоить.
– Вот, отведай, господин Яндыз, шербету – как раз для тебя купили у персидских купцов, – поднявшись с кресла, радушно предложил молодой заозерский князь. – Вина не предлагаю…
– Почему ж нет? – покусав ус, чингизид неожиданно улыбнулся. – Я люблю вино… И женщин. И Хайама люблю – стихи, конечно – и еще, пожалуй, больше мне милее Кутб.
О Хайаме Егор слышал и раньше, а вот Кутб был ему незнаком, впрочем, этот московский ордынец приехал сюда вовсе не говорить о поэзии. Хм… вино пьет, что ж… Хорошо, вчера Еленка побеспокоилась, своего любимого купила, мальвазеицы.
– За нашу встречу, царевич Яндыз! – взяв кубок, церемонно поклонился князь.
Гость сверкнул глазами:
– Надеюсь, она станет полезной для нас обоих.
Выпил, не поперхнулся – а ведь мусульманин, наверное. Хотя у них там есть какая-то фетва – разрешение, мулла дает… ну и воинам в походе – можно, а Яндыз вроде как в вечном походе – так получается.
– Так ты, князь Егор, едешь? – выпив, взял быка за рога Яндыз. – Мы бы съездили, а твое войско – я слышал, оно не маленькое – могло бы обождать где-нибудь на Итиль-реке, скажем, у Джукетау, а в случае чего…
Князь поморщился – именно так они с Еленкой вчера ночью и рассудили. Мало того, кроме своей ватажки Егор решил еще и хлыновцев позвать, известных пиратов-ушкуйников, на Орду страх наводящих. Имелись и там, у хлыновцев, завязки – сегодня же отправить гонца! А царевич – прохиндей ушлый, ишь, вызнал уже все, что ему надобно. Интересно, как? Конечно, соглядатаи имеются – как без них-то? Да ведь и сюда, в Новгород, поперся, не в Заозерье, хотя, казалось бы, именно туда и должен был первым делом ехать – а вот поди ж ты! Откуда узнал, куда надо? Хм… все оттуда же. Молодец!
Вообще же Яндыз произвел впечатление двойственное: упрям – это видно, решителен, умен… чересчур умен и себе на уме! И ведь прав, собака – момент для похода уж больно благоприятный: пока в Орде с властью не срослось – трон под Булат-ханом шатается преизрядно, и эмир Едигей прежний свой авторитет растерял. Иные властушки жаждут – Джелал-ад-Дин, Керимбердей – вот уж кто темная лошадка! И еще этот вот – Яндыз. Тоже ведь чингизид, сын Тохтамышев… Пригляд за ним нужен! А по Орде ударить хорошо бы в самое ближайшее время: расклад сил в любой момент измениться может – вдруг да Витовт эмиру воинскую помощь окажет? Хоть эмир и бивал когда-то литовцев, но ведь времена-то меняются! Или, наоборот, кто-то из сыновей Тохтамышевых власть-силу возьмет. Всяк может статься, а потому – поспешать надобно.
