— Вам не за что извиняться, Виталий Родионович. — Покачал головой Берг. — Вот только, что бы вы стали делать, если бы эта импровизация не удалась?
— Ну… для начала… Насколько я понимаю, все ваши коллеги уже в курсе нашей беседы, не так ли, Берг Милорадович? — Улыбнулся я, и брат Хельги залился краской. Естественно, он им пересказал наш разговор, едва я исчез из поля зрения. Для того и Олафа с Ярославом попросил подождать его в лаборатории, когда те уже свалить по домам хотели. — Это был второй вариант. Ну а о третьем, я, пожалуй, лучше, промолчу…
— Ну, допустим… — После недолгого общего молчания проговорил Оболенский, и в голосе его мне послышалось нечто, отдаленно похожее на… уважение? — Но какой этому самому Бусу, прок в похищении? Цель?
— Знания. Понимаете, проект «Лед», это действительно очень серьезно… и запредельно сложно. Так что обычный, пусть и талантливый практик, эту тему не потянет, равно как и незнакомые со спецификой теоретики. А вот специалисты знакомые с этой проблемой… в этом вопросе их всего трое, Берг и Хельга Высоковские, и я, с вашего позволения. Собственно, даже похищение Хельги Милорадовны не решит всех вопросов похитителей, поскольку без моего практического участия, хотя бы на первых этапах, у тех, кто задумал всю эту комбинацию, ровным счетом ничего не выйдет. И они это прекрасно понимают. Только этим можно объяснить те два покушения, что мне довелось пережить, с момента начала этой эпопеи.
— Два?
— Одно было совершено тем же утром, по пути моего следования на хольмганг. И наверняка, похищение было бы тоже обставлено как побег, совершенный в компании с госпожой Высоковской. А второе, вчера вечером, при непосредственном участии Буса Ратиборовича. Уж очень он заволновался, когда узнал, что не все согласны с выводами сыщиков. Да и нужен я его хозяевам. Причем настолько, что кажется, они уже готовы вступить в прямое столкновение, лишь бы заполучить меня в свои лапки. Правда, поняв, что затея с ночной атакой провалилась, Бус скрылся.
— И все это под присмотром необмундированных? — Покачал головой князь.
— Конечно. Мы не можем взять и допросить его впрямую, поскольку итогом, с большой вероятностью, будет его свежий труп. У меня есть серьезные основания предполагать, что бывший сотрудник канцелярии повязан наговором на верность, как это было с теми разбойниками, что пытались меня похитить, а после были найдены мертвыми в Старых Мхах. Потому, остается только слежка. — Я умолк.
— Из всего вами сказанного, я могу сделать вывод, что за этим самым Бусом Ратиборовичем, стоит кто-то еще. — Медленно проговорил княжич.
— Извините Бернгардт Брячеславич, но это уже дела Особой Государевой канцелярии. — Вдруг заговорил Телепнев, промолчавший, как и исследователи, все то время, пока я распинался перед сыщиками.
— Согласен, но боюсь, я вынужден буду доложить Государю о том, что мое ведомство не имеет возможности продолжать расследование, ввиду того, что оно выходит за рамки нашей компетенции. — Тут же кивнул княжич Туровской, демонстративно откидываясь на спинку кресла. Весь его вид, кажется, кричал: «сами вляпались, сами и разбирайтесь». Княжичу явно не хотелось лезть в заваруху, от которой начало заметно попахивать шпионскими играми. Гнилостный такой запашок…
Мои размышления были прерваны появлением в дверях секретаря главы канцелярии. Окинув взглядом присутствующих, он нахмурился, после чего быстрым шагом преодолев расстояние от двери до стола князя, склонился к уху Владимира Стояновича, и что-то прошептал. Князь Телепнев выслушал ротмистра с абсолютно каменным выражением лица, после чего поднялся из-за стола.
— Господа исследователи, вы свободны. Можете вернуться к работе. Бернгардт Брячеславич… — Глава канцелярии повернулся к княжичу, и выжидающе уставился на него. Впрочем, пауза оказалась настолько коротка, что ее почти никто не заметил, тем более, что исследователи дружно поднявшись с мест, уже покидали кабинет.
— Да и мне пора, Владимир Стоянович. — Вздохнул, поднимаясь с кресла Оболенский, и глава окружного сыска, тут же вскочил следом за начальником. — Пора ехать к государю. Докладывать о расследовании…
— Благодарю, старый друг. — Кивнул Телепнев, и княжич Туровской внезапно усмехнулся.
— Сочтемся, княже. — Коротко нам кивнув, глава сыскного ведомства быстрым шагом покинул кабинет, а вместе с ним вышли и его подчиненные.
— Что случилось, Владимир Стоянович? — Спросил я.
— Вернулся Ратьша. Сам заходить не стал, передал через Вента Мирославича. Говорит, Бус скрылся в одном из загородных имений… И там идет возня, словно при переезде. — Князь повернулся к своему секретарю. — Ротмистр, поднимай мундиры в ружье. Выходим через…
— Выезды готовы, ваше сиятельство. — Тут же ответил Толстоватый, и князь кивнул.
— Значит, через десять минут.
— Ротного моего на них нет. Через минуту бы не на колясках, а бегом бы уже грязь месили. — Тихонько вздохнул я.
— Вот и возьмитесь за это дело, Виталий Родионович. — Усмехнулся князь, услышав мое бурчание. Ну да… щазз.
— Только на второе жалованье.
— Вот и славно. Значит договорились. — Невозмутимо ответил Телепнев, и я понял, что попал. — А сейчас, извините, но мне пора идти. Жду вас завтра, с утра, тогда и обговорим все условия, более подробно.
— Вы что же, собрались без меня туда ехать? — Удивился я.
— А вы желаете составить нам компанию? Что ж. Не смею отказать. Идемте?
Через несколько минут мы расположились в уже знакомом мне закрытом экипаже под водительством штабс-ротмистра Липаты, а вооруженные охранители дружно занимали свои места в добром десятке близнецов нашей коляски. Если быть точным, то в дюжине. Учитывая, что в каждый экипаж набилось по четыре синемундирника, количественный состав группы задержания впечатлял. Полсотни человек, считая меня и князя, почему-то решившего взять руководство штурмом в свои руки.
Я прикрыл окошко плотной, темной занавесью, и почти в тот же миг, экипажи потянулись из ворот. Зрелище, думаю, было впечатляющее. Чертова дюжина черных, наглухо закрытых экипажей, запряженных черными же лошадьми… специально смотрел, ни одной коняги другой расцветки, и эти самые экипажи одним караваном, сохраняя дистанцию, довольно быстро, по здешним меркам, катятся по улицам Хольмграда… да уж, картинка маслом.
— А что за имение-то, куда едем, ваше сиятельство? — Поинтересовался я у князя, сидящего на диване напротив, и умудряющегося при довольно ощутимой «качке», спокойно заниматься осмотром и чисткой вороненого «Барринса».
— К Орефьевым. Старый боярин уж давно в своих сибирских вотчинах обитает, а дети его, кто в Хольмграде отстроился, а кто и в Ахене торговый дом представляет. Ну а чтобы усадьба-то не пустовала, младший Орефьев, что в Хольмграде обосновался, ее в аренду и сдает. А последним арендатором, по всем бумагам числится некий боярский сын Глотов, Ставр Ингваревич, семидесятого года рождения
[13]
, — с непонятной гримасой отозвался князь.
