– Я имею в виду – постараться… слиться с аватаром-женщиной, – торопливо поправился шеф.
– Зачем? – не поняла Наталья. Было заметно, что ей эта идея не нравится.
Шеф сморщил лоб.
– Наталья, от того, что вы, как одиночный игрок, даже сумеете повлиять на события, ход войны особо не изменится. Мы хотим… мы хотим разработать общую стратегию. Но для этого нужно как можно больше знать о возможностях игроков. Я объясняю вам… весьма приблизительно. Вы должны понимать, что, если я перейду на терминологию, которой мы обычно пользуемся в своей среде, среде разработчиков проекта, вы… вообще перестанете улавливать смысл моих слов.
Наталья кивнула. Ничего не поняла, догадался Виктор, но не хочет это продемонстрировать. А шеф – мастер… «завернутых» фраз, лишенных смысла. Для чего ему нужно, чтобы Наталья попробовала воевать в женском теле, сам Виктор не догадывался тоже. Но, скорее всего, Анатолий Андреевич ему и не скажет «в целях предотвращения утечки информации».
– Еще есть вопросы?
Наталья кивнула.
– Есть. Скажете, в игре… – она замолчала, подбирая слова, – игроки могут становиться только танкистами? Или… или по своему усмотрению… могут относиться к… ну, к примеру, к обслуживающему персоналу?
– Наташенька, вы же видели – любому зарегистрированному в игре предлагается выбрать битву и тип танка из тех, какие в этом сражении реально принимали участие. Так что… – шеф развел руками.
Старый лис. Лгать не любит, правду сказать по какой-то причине не смог, а красиво вывернулся! То есть сам Виктор не имел представления, могут ли матрицы игроков накладываться не на бойцов-танкистов. По крайней мере ни в какой подобной разработке он участия не принимал, но это ничего не значило – могли разработать и без него. В конце концов, сейчас на фирме было целых четыре отдела разработчиков, занимающиеся разными задачами. Но он слишком хорошо знал Анатолия Андреевича и знал, когда тот говорит неправду. Неужели и в самом деле… в игру «засылают» контролеров?
– Ну, да, обычные игроки – те, которые регистрируются и играют, могут быть только танкистами. Но неужели… никто их ваших не контролирует игру изнутри?
Шеф картинно развел руками – этот жест можно было понять как угодно.
Наталья хмыкнула.
– Еще вопросы есть?
Девушка качнула головой. Если у нее и были вопросы, то не к шефу.
– Тогда сейчас вас осмотрит Илья Семенович, он хотел лично убедиться, что с вами все в порядке.
Советский Союз, 21–23 июля 1944 года. Псковский район. Наталья
Мы торчим из башенных люков, словно пальцы из дырявого башмака. Блин, что за идиотское сравнение? Ну, будем считать, что оно пришло в голову не мне, а моему реципиенту.
Печет солнце. Еще бы ему не печь – июль месяц на дворе. Небо пронзительно голубое, а кучевые облака словно выстроились в ряд, причем почему-то поперек нашего марша, напоминая мне о грядках на бабушкином огороде: я почему-то всегда стремилась вскопать «поперек» тому, как копала бабуля, и она всегда сперва сердилась на меня за это, а потом махала рукой, и огород состоял из таких разнонаправленных латок. К чему это вдруг я об огороде вспомнила, а?
Сзади – колонна танков.
Внизу недовольно бурчит мехвод:
– Ну, конечно, все люди, как люди, воздухом дышат, а я тут один должен любоваться этой красотой только через щелку.
«Открой люк», – хочу сказать я, но не успеваю.
– Не ндравится мне эта тишина, – не к месту говорит стрелок-радист, озабоченно сводя светлые брови в одну сплошную линию. Я напрягаюсь. Это не какой-то безликий стрелок-радист – у него есть имя. Я должна знать, как его зовут! Я… я знаю, нужно только вспомнить. Верно! Его зовут Ягор Ковзик, он белорус. Акцент у него почти не заметен, по крайней мере до тех пор, пока он не начинает нервничать. Но когда Ягор нервничает, он большей частью молчит.
– Ашотутможетненравиться?
Зато мехвод Василий, наоборот, разговаривает слитно, что называется – «без пробелов». Виктор когда-то рассказывал мне старинный анекдот о том, что один начинающий пользователь в чате (раньше люди в основном переписывались, а не общались в звуковом режиме) задал вопрос: «Уменяполомаласьклавишапробелчтоделать», на что получил такой же письменный ответ: «Настоящие_программисты_пробел_не используют». До меня смысл тогда не дошел, и Виктор пояснил, что каких-нибудь тридцать лет назад в названиях файлов пробелы были недопустимы, поэтому зачастую использовалось подчеркивание. А вот чтобы передать речь моего мехвода, пробел вовсе и не нужен: южанин, он говорит не только слитно, но еще и очень быстро. И – много. И – глотая некоторые согласные. Так что понимать его мы выучились не сразу.
Я даже… Стоп! Я – кто?! Я – командир танковой роты, гвардии капитан Олег Губский. Но ведь шеф Витька просил меня попытаться «слиться» с женщиной! Ну, просил. Может, не получилось… но настроение почему-то стремительно портится.
Сейчас ведь возьмут, да и прервут мне игру. А командую ротой я, между прочим, впервые.
Правда, пока не особо-то и командую…
С другой стороны – откуда им знать-то, кто я здесь? Может, они только тогда узнают, когда я расскажу… И вообще, чего зря голову ломать?
– Погодавышийклас, – продолжает Василий, – фрицыбегуткаквжареные…
Перестаю прислушиваться.
Окружающий пейзаж не особо радует.
Поваленная набок телега, рядом – труп лошади, по жаркому времени уже вздувшийся. В нескольких метрах от нее – воронка.
Странно, освободили эту местность только сегодня, а лошадь валяется уж точно не первый день. Фрицам что, лень убирать было?
– …хоть бы хто этага бесноватага фюрера грохнул…
Я открываю рот, чтобы сообщить, что как раз двадцатого числа «беснаватага фюрера» и пытались грохнуть, но вовремя соображаю: капитану Губскому об этом знать не положено.
Над головой неожиданно возник гул. Характерный такой. «Юнкерсы»?! Но, судя по звуку, самолет один!
Я размышляла слишком долго. Расслабилась: в последнее время немецкие летчики не слишком-то часто «радовали» нас своими визитами.
Застрекотали пулеметы. Кто-то из ребят сообразил и без приказа. Эх, зениток бы сюда парочку! А то из пулемета фиг достанешь…
Бомбы посыпались градом, вздымая пыльные фонтаны. И почти в одну точку. Как будто ему просто нужно было сбросить свой боезапас! Нервы у фрица не выдержали, что ли? Испугался пулеметов?
На второй круг летчик заходить не стал, потянул свою машину назад.
– Горит!
Что горит?
– Мужики, подбили! Вон дымит…
Но, к сожалению, самолет не был сбит, а благополучно ушел за линию фронта. Ушел, оставив несколько воронок, и…
