– Еще каким странным, – под нос себе проговорил шеф и вдруг, не говоря ни слова, вышел из комнаты.
Глава 13
Россия, недалекое будущее. Наталья
Четвертый день моего «заключения». Новостей – никаких, как поется в старой детской песенке, «то есть абсолютно». То есть все мировые новости к моим услугам – Виктор, по-моему, по новостным сайтам не лазит. Да и не по новостным тоже. И вообще, он, по-моему, рад нашему заточению – как уселся за комп в тот день, когда нас сюда привезли, так и не вылезал. Когда я его есть позвала в первый раз, он, не отрывая взгляда от монитора, сообщил, что «уже идет» – и так никуда и не пошел. С тех пор я его и не зову – приготовлю что-нибудь, благо холодильник продуктами забит под завязку, принесу и прямо перед носом поставлю. Он замечает не сразу, как заметит – съест, при этом, кажется, не понимая, чем именно набивает свой желудок, и дальше работает. Словом – полная семейная идиллия.
В игру пока не лезла – и, как ни странно, далось мне это «воздержание» довольно легко. Еще бы, ведь теперь у меня есть цель! Я изучу этот вопрос как следует, и я буду не я, если…
– Наташ, а ты сама-то поела?
Батюшки-светы, да не может этого быть! Наш супер-гипер-пупер программист наконец-то оторвался от компа.
– Поела, поела.
– Знаешь, я вот о чем подумал…
Угу, и фраза-то звучит так, как будто он все эти дни не «топтал клаву», как любит говорить Димон, а размышлял над какими-то глобальными вопросами. Хотя – кто разберет этих программистов…
– Ты вот на шефа наехала, дескать, почему тебе никаких рекомендаций не дали. А почему ты со мной не поговорила? Почему собственные мозги не включила? Вот Расейняйское сражение. Ты жутко гордилась тем, что просидела в танке на день дольше, чем это произошло на самом деле. А почему ты не попыталась сделать ничего больше?
Я слегка опешила. Больше? Что именно?
– Ты ведь знала заранее, что горючка кончится. Зачем было доводить до этого? Для чего было тупо торчать на дороге, почему твой танк не мог маневрировать? Ну, да, потому что горючка кончилась. А если бы нет? А отрыть окопы для стрельбы из пулеметов? Их у тебя на КВ сколько было? Три, если я не ошибаюсь?
Я потрясенно молчала. А действительно – ведь просто не пришло в голову…
– А щели противовоздушные? – Виктор все больше входил в раж. – Если бы вы во время налетов в щели прятались – хрен бы вас достали вообще. Молчишь? Молчание – оно, конечно, золото. Только вот ты Анатолия Андреевича своим… гм, серебром с головы до ног облила.
А и в самом деле. Почему бы не взять и не вернуться в то, Расейняйское сражение? Псков, конечно, Псковом, но, прежде чем пытаться сделать что-то глобальное, может, следовало бы чему-то научиться?
– Ты даже не понимаешь, Наталья, как тебе повезло, – с непонятной тоской сказал вдруг Виктор. – Я-то почти ни на что повлиять не могу… У меня бои вообще короткие, да и то, можно сказать, когда повезет.
Он, кажется, хотел сказать еще что-то, но только махнул рукой.
Мне – повезло… А я, дуреха, своим везением и воспользоваться-то как следует не постаралась. Ха, меня всегда выводили из себя те, кто искал виноватых вместо того, чтобы разобраться в своих поступках. А сама-то чем лучше?
Советский Союз. 24–27 июля 1941 года. Расейняй. Наталья
– …Шяуляй
Я перебиваю:
– Послушайте, Янис. Тут где-то недалеко должен быть склад горючки. Не знаете, где именно?
Янис удивлен. Не то моими неожиданными познаниями, не то тем, что я обращаюсь к нему на «вы», но память реципиента сейчас подводит меня так же, как и в первый «расейняйский» раз – тогда я забыла о том, в каком танке собираюсь воевать, сейчас не помнила, как обращалась прежде к своим подчиненным. Да и не важно: с учетом того, что нам предстоит – мы все равно перейдем на «ты», потому что станем друг для друга больше, чем друзьями или родственниками.
– Янис, это нужно узнать срочно.
Он кивает, хотя в глазах недоумение. Прости, Янис, твой командир не сможет раскрыть тебе тайну.
– Командир, но ведь горючее пока есть…
В том-то и дело, что – пока. А когда «пока» закончится, и дизель, обиженно взрыкнув напоследок, встанет, оно нам о-го-го как понадобится!
– Но мы же можем отстать?
Мы-то и отстанем, зато сохраним возможность маневрировать. Спасибо Виктору, надоумил дуру. Нет бы самой подумать хоть чуть-чуть…
– Что-то случилось?
Случилось-случилось. Самоедством занимается ваш командир, в очередной раз позабыв, что для этого сейчас не самое подходящее время, и не пинать себя надо за прежние ошибки, а исправлять их. Ведь такая возможность дается не каждому, а мне повезло.
– Нет, все в порядке.
Мы и в самом деле слегка отстали, и, что самое интересное, нас никто не разыскивает, в наушниках – а наш КВ радиофицирован – как ни странно, тишина. Неужели все настолько растеряны, что не заметили потери целого тяжелого танка с экипажем?!
Время тянется и тянется, я в очередной раз гляжу на свои «командирские». Не прошло еще и получаса, а мне кажется, что мы уже полдня ждем Яниса.
Наконец стрелок появился.
– Узнал. Здесь не очень далеко.
Я киваю. Хорошо, что недалеко. Может быть, успеем…
С другой стороны, в прошлый раз мы встали на дороге именно потому, что горючего у нас не было. Сейчас – будет. И как, спрашивается, мне объяснять своему экипажу, почему сейчас мы не должны догонять наших, а задержимся на пути наступающих немцев? Буду блеять что-нибудь неудобоваримое – не поверят, чего доброго. Или того хуже: решат, что командир – предатель, собирающийся отдать в руки немцев боеспособный танк с полным боекомплектом. Глядишь, еще и шлепнут под горячую руку. Впрочем, нет, сейчас самое начало войны, сразу расстрелять не расстреляют, но если не поверят, начальству-то уж точно сдадут. А те уже шлепнут. Как говорится, что в лоб, что по лбу…
Ничего умного мне в голову так и не приходит. Что же, довольствоваться тем, что, быть может, я хотя бы спасу пять человеческих жизней? Угу, а группировку Рауса никто не задержит, и кто знает, во сколько жизней обернется это «спасение пятерых»?
– …командир!
Что это?! Полуторка? Целая, только стоит как-то странно…
– Петраков, Порейчук, за мной. Поглядим, что за машина.
Ребята сразу забираются в кузов, я иду осматривать кабину. В ней пусто. Почему водитель покинул машину? Наверное, начали бомбить, он и выбрался…
– Товарищ лейтенант, идите скорее сюда! – весело кричит Петраков. – Смотрите, что нашли!
Весело ему… Да, уже идет война, но пока мы еще не поняли, что нас ожидает; не воспринимаем всех тягот, что вскоре выпадут на долю нашего народа, даже и представить себе не можем. Мы? Не «они»? Нет, я даже мысленно не дистанцируюсь от этих людей. Именно – мы.
