Погрузка на суда еще не закончилась — с десятка два разношерстных начальников продолжали толпиться на пристани, суетились потихоньку да оживленно галдели, как грачи на свежевспаханном поле. И немудрено. Красные были ошарашены мощным взрывом и неожиданно начавшейся и быстро замолкнувшей пулеметной стрельбой и еще пребывали в полном замешательстве. Их командиры, собравшиеся кучкой на пристани, никак не могли решить, что делать. То ли погрузку заканчивать и отправляться по назначению, то ли всем собравшимся людом к зданию Губчека бежать…
— Вовремя мы прибыли, Трофимыч! Разворачивайся к ним кормой и тормози! — Фомин криво улыбнулся и, высунувшись из кабины, оглянулся.
Вдали над домами ярчайшим куполом стояли багровые сполохи пожарища, темное вечернее небо быстро застилала черная дымовая туча. Фомин мстительно сжал зубы до хруста — не напрасно погиб Шмайсер, устроил местным чекистам апокалипсис.
— Во дворе бочки с бензином стояли, да в дощатнике ящики с патронами штабелировали. Вот потому и полыхает знатно! Быстро разгорелось — и пяти минут не прошло, — водитель сплюнул, выругался и завертел баранку, разворачивая «Бюссинг» задней частью к пристани. Затормозил, но мотор глушить не стал, тот вхолостую дымил.
— Однако все, ваше высокоблагородие! Я сделал свою работу, теперь вы свою делайте!
— Сделаем!
Фомин выпрыгнул из кабины, зажав в руках тяжелый ДТ, и быстро огляделся по сторонам. На их грузовик не обратили никакого внимания — ну приехал «черный ворон», ну и черт с ним. У команды Мойзеса могут быть тут свои заботы!
А это было как раз на руку, ведь сзади каких-либо служивых не было, а потому нападения с тыла ожидать не приходилось. Ладненько вышло, как по заказу. Причалы, пристань, речные лоханки — все было перед ними как на ладони. Сотня метров — даже для ручных пулеметов кинжальная дистанция, а крупнокалиберный пулемет на таком расстоянии любой легкий танк или броневик навылет прошивал. И заняли они позицию для фланкирующей стрельбы, самой выгодной для пулеметов.
Рядом с грузовиком стояла широкая крепкая лавка со спинкой, и Фомин быстро установил на ней пулемет. С ДТ невозможно стрелять с рук, необходим упор — тяжеловат пулемет, с сильной отдачей. В глаза сразу бросилась свежая надпись, выскобленная ножом на сиденье. Судя по французским словам, писал кто-то из образованных. Но вот если исходить из содержимого текста, то автор явно из гимназистов, причем не из числа отличников по учебе и поведению.
Надпись поминала большевиков крайне нехорошими словами — «мерде» и «бугр». И, несмотря на ситуацию, Фомин хмыкнул — с «дерьмом» он был согласен, но вот как быть с термином «педерасты»? Если брать моральный аспект, то возражений у него не имелось, А если физический, в прикладном ракурсе? Но филологию офицер тут же выкинул из головы, не время было с ней морочиться.
Сейчас они большевиков познакомят с другими словами — чисто русскими, матерными. Фомин принялся командовать, выигрывая драгоценные секунды. Внезапность огневого налета должна быть полной.
— Трофимыч! Тащи мне все диски! — Он присел на одно колено и прижал приклад к плечу.
Позиция была удобная — люди на барже были как на ладони. Но стрелять офицер не стал, требовалось еще раз оглядеться да распределить цели. Рядом, у поваленного набок заборчика, старший Фомин ставил на сошки ДП и по извечной крестьянской бережливости выложил рядышком стопкой три диска, похожих на очень толстые блины.
— Ба… Э… Братка! Эй, Попович?! Готовы?
— Всегда готов! — браво отозвался из кузова казак, вспомнив свое пионерское детство.
— К открытию стрельбы готов, ваше высокоблагородие! — несколько старорежимно, чисто по-уставному негромко отозвался отец.
Старый служака не мог просто иначе, хоть и брат приказывает, но сейчас он подполковник, а потому приказания следует выполнять беспрекословно.
— Сперва режем тех, кто кучкой на пристани стоит. Там начальство с комиссарами. Попович! Потом сразу обстреляй броневик и пройдись по пароходам. Выведи их из строя. Ясно?
— Так точно, господин подполковник!
— Ты… Федя! Стреляй по второй барже, я по первой! Бей короткими, пулемет при длинных очередях на сошках ходит, точность падает. Трофимыч! Ты диски нам подноси!
Фомин прижал пулемет и поймал в прицел людские фигурки. Те стояли относительно спокойно, только оживленно переговаривались да размахивали руками. На грузовик они не обратили ни малейшего внимания — ноль эмоций, фунт презрения. А такая беспечность сейчас была на руку.
— Ну, с Богом, мужики! Покажем им, где раки зимуют!
Оглушительное и свирепое рыканье крупнокалиберного пулемета полностью заглушило слаженную трескотню двух «дегтярей». Свинцовые струи за считанные секунды начисто выкосили собравшихся на пристани, как острая литовка с одного взмаха подрезает пучок осота. Вот только скошенная трава ровно ложится, а сейчас человеческие тела мгновенно изломало и расшвыряло по всей пристани.
Боекомплект ДШК составляли пули БЗТ — бронебойно-зажигательно-трассирующие, предназначенные для обстрела самолетов, легкой бронетехники, автотранспорта, деревоземляных укрытий. А потому любое попадание такой тяжелой пули, да еще с фосфорной начинкой, калибра в 12,7 мм, для гомо сапиенса заканчивалось фатально — конечности отрывало напрочь, головы лопались как переспевшие арбузы, туловища кромсало на куски, только ошметки во все стороны летели.
Раненых почти не было. Повезло, если применимо такое слово, лишь тем, кто заполучил обычные винтовочные пули калибра 7,62 мм. Если не убивало, был шанс выжить, оправиться от ранений. Дохлый шанс, учитывая невысокий уровень медицины, но все же имелся…
Он лихорадочно перезаряжал пулемет, стараясь не прикасаться к горячему стволу — 63 патрона, имевшихся в диске, ДТ выплюнул за считаные секунды. Смотреть по сторонам было некогда — в прицеле мельтешили люди на барже.
Несколько человек, самые понимающие и ушлые, сразу, при первых выстрелах, попрыгали в реку. Однако большинство красных пребывало в растерянности, а потому бестолково суетилось.
Именно в эту копошившуюся массу вонзилась пулеметная струя — крики, полные животной боли, вопли, хриплая ругань на секунду заглушили треск ручных пулеметов.
Затем снова заговорил ДШК, и у Фомина окончательно заложило уши, но он продолжал стрелять, суетливо поменяв и выпустив тремя очередями еще один диск. И только после того как впустую щелкнул затвор перегревшегося пулемета, а на палубе изрешеченной баржи грудами лежали расстрелянные в упор красногвардейцы, он поднял голову и осмотрелся.
Натворили дел их три пулемета, да оно и не могло быть иначе. Стреляли практически в упор, внезапно, по беспечному противнику.
Маленький буксир заметно кренился, на нем весело плясали яркие языки пламени. На третьей барже чадил «Остин» — был хорошо виден истыканный наподобие дуршлага броневой борт. Повозки ДШК искромсал, а мотоциклетку превратил в груду искореженного металла.
