Поляк и чех спросили одновременно, с видом безграничного удивления они смотрели на Никитина.
«Так, понятно. Письменные соглашения здесь не в моде, обходятся честным словом или бьют по рукам. А говорить правду нельзя — ведь если пан Сартский взбрыкнет, то его этой бумагой церковь сможет за глотку крепко взять. Лишь бы не сообразили, где здесь собака зарыта. И в ходу ли здесь пословица: что написано пером, то не вырубить топором».
— Не передо мной он клятву дает, а перед Всевышним, потому под иконами держать только нужно!
Андрей ушел от разъяснений, вывернулся, как мокрый обмылок в горячей бане. И чтобы не получить других неудобных вопросов, быстро сказал, помахав в воздухе пальцем:
— Вы пишите, пишите. А мне еще надо много дел завершить, да трактирщика, прохвоста, уму-разуму научить!
ГЛАВА 10
Нужно было немедленно найти Велемира, и Никитин в лихом галопе стал оглядывать все амбары, начав со второго от своего недавнего узилища.
Там сейчас, во временном узилище, находился хозяин, разговор с которым он отложил напоследок. Ведь месть — такое блюдо, которое нужно есть только холодным. Тем паче к трактирщику накопилась масса других вопросов.
К его великому удивлению, в амбаре спрятался до смерти испуганный рябой конюх. Андрей едва не рассмеялся во весь голос — парень наверняка видел, какую расправу учинил бывший спецназовец над персоналом постоялого двора.
И пожалел мальца — не из гуманизма, просто подумал, что убивать без особой нужды лишний грех на душу брать, а ведь здесь еще бабы и малые детишки есть — их всех подряд резать прикажете?!
— Где прячут моего оруженосца?! — грозно вопросил он, надвинувшись на трясущегося от страха работника.
— Там, за стенкой, — лязгая зубами от страха, еле вымолвил парень и энергично ткнул пальцем в бревно. А сам чуть ли не свернулся клубком, закрыв руками голову: — Не убивайте меня, ваша милость, я ничего худого не сделал! Помилосердствуйте, ваша милость!
— Живи, только спрячься здесь, пока уляжется, — бросил Андрей и вышел, оставив дверь открытой.
Он не сомневался, что конюх будет сидеть как мышь под веником и ни за какие коврижки носа не высунет, пока чужие не покинут двора.
Не теряя времени, Никитин ворвался в соседний амбар, где у груды набитых мешков обнаружил мирно спящего, но крепко связанного веревками Велемира, одетого, как Адам до грехопадения.
Сын был не один, а в компании еще двоих узников, также хорошо обмотанных веревками, но хоть в одежде. Оба только моргали глазами и делали просящие рожицы. Говорить ничего не могли, так как их рты были заботливо забиты тряпичными кляпами.
— Твою мать! Простынет же парень, не май на дворе!
Андрей полоснул кинжалом по веревкам, освобождая пленников. И занялся сыном — парень дрых беспробудно, и после парочки щедро выданных пощечин он понял, что разбудить Велемира невозможно. Видно, в отличие от него, молодец вдоволь напился сонной отравы.
Никитин рывком поднял юношу и, поднатужившись, взвалив на плечо, дотащил до повозки. Уложил на солому, что была навалена у возничего (им самим предстояло ехать на голых досках), набросил на нагое тело какую-то дерюгу для согрева.
— Хреново, — пробормотал сквозь зубы и сам себе задал вопрос: — Это сколько он спать будет после кувшина «винца»?
Никитин потер лоб — как ни крути, но повозку брать придется, в седло парня не посадишь.
«А погоню за нами разом пошлют, это к бабке не ходи. И что делать прикажете в таком случае?»
— Брат-командор, это твой оруженосец? — К Андрею из-за спины подошел Арни. — От погони с повозкой не уйдем!
— Я его не оставлю здесь!
— Я не предлагал этого. Просто с повозкой тащиться будем. Усадить в седло да привязать крепко. В поводу поведем.
— Тело быстро затечет. Пусть пока спит в повозке. Но если погоню обнаружим — тогда в седло посадим. Ты пока займись им — нехорошо голым быть. Да и одежду надо мне найти, в рвань одет.
— Выполню, — коротко, чисто по-военному ответил чех и пошел в трактир. Андрей сразу понял, что Арни там церемониться не будет, без разговоров отберет самое нужное.
— Ваша милость! Возьмите нас с собой!
На него умоляюще взирали освобожденные узники. Один крепкий, широкоплечий, уже не юноша, а скорее мужик. И кулаки соответствующие — с небольшой кавунчик. А вот второй молодешенек, пуха над губой нет, мальчонка лет пятнадцати. Но взгляд отчаянный.
— Они меня снова поймают, только уже убьют сразу на месте, да еще вдоволь поиздеваются при этом. А я возницей у вас буду, я конями править умею, ваша милость. Меня Чеславом кличут. Кастелян меня поймал и хотел отвезти на панский суд в Старицкий замок. Оттуда мне прямая дорога на лютые пытки к палачу, потом на виселицу в Старице. Беглых холопов пан Завойский завсегда прилюдно вешает, но перед смертью еще долго в подвалах замка мучает!
— С чего ты взял, что я «ваша милость»? — вяло поинтересовался Андрей, уже решив взять с собой освобожденного мужика, что так напористо на него насел с просьбою.
— Так кастелян пана Сартского говорил! Когда вашего оруженосца сюда бросили, он громко сказал своему воину, что вы рыцарь ордена Святого Креста! Так мы и слышали!
Отрицать Андрей ничего не стал, тем паче глупость была бы просто неимоверная — орденский плащ краснел на его груди. И повернулся к щуплому, вопросительно посмотрев на того.
— Ваша милость, возьмите и меня с собой, мне теперь совсем худо придется. Здесь меня сживут со света. Я ведь закуп, полным холопом хотят сделать. — Парень умоляюще прижал руки к цыплячьей груди.
— Чеслав, помоги тому орденцу. Да одежду хорошую подбери в хозяйских сундуках. Тебя как звать? — Андрей посмотрел на щуплого.
— Досталеком, ваша милость!
— Займись моим оруженосцем. Повозку нагрузи доспехами и оружием. Здесь арбалеты есть? У хозяина?
— Пара есть, и болты. И воин кастеляна с луком был.
— Найди немедленно! И сухпай какой-нибудь раздобудь, — коротко распорядился Никитин.
— Чего сделать-то, ваша милость? — Паренек растерянно захлопал ресницами. — А где взять этот сухпай?
— Поесть на пятерых в дорогу собери, на три-четыре дня. Что уже на кухне готово и не портится в дороге. Мясо и рыбу копченые, вино, хлеб, сухари, соль. Да, вот еще. У хозяина перец и пряности есть — разыщи и забери все, ничего не оставляй!
— Все сделаю, ваша милость! — Досталек поклонился и сразу же захлопотал, забегал.
Факела ему не потребовалось — ночная темнота уже отступила, и в серых предрассветных сумерках уже было довольно сносно видно.
Пора было свести счеты с пройдохой хозяином. По долгам надо сразу платить, не откладывая в ящик. И Андрей быстро пошел к знакомому амбару.
