Кастелян говорил тихо, еле выговаривая слова. Но от этого шепота пана Сартского чуть не подбросило на месте:
— Что я должен сделать, пан Ярослав?! Что потребовал этот орденский злыдень, чтоб его громом шарахнуло?!
— Отпустить Стефана Зарембу с людьми, конями и оружием…
— Что?! Ты сказал ему об этом?!
Глаза Сартского метнули молнии, а широкая ладонь непроизвольно ухватила рукоять меча.
— Он сам знал о том. Для того и пришел сюда из Запретных земель…
— Что?!!
— Он все знает, ваша милость…
Кастелян еле проговорил последние слова и обмяк, потеряв сознание. Его силы и воля, державшие уже несколько часов боль, ослабели. Но крепок кастелян — это пан Сартский давно знал, и сейчас получил еще одно явственное подтверждение.
— Отпустить Зарембу?! — с угрозой прошептал магнат и скривился, будто уксуса хватанул. Прошелся по залу, размышляя вслух и не обращая внимания на лекаря и старого слугу, что служил еще отцу, а его самого пестовал да учил воинскому делу. Свои люди, проверенные.
— Подумаешь, что-то пообещал этому клятому орденцу. Обещанного три года ждут, — пан ухмыльнулся, — и напрасно…
— Ваша милость!
Дверь открылась, и молодой воин вволок вовнутрь трактирщика, в изорванной одежде, измордованного, с заплывшими от побоев глазами и еле державшегося на ногах.
— Кто тебя так разделал?
Магнат ухмыльнулся, с интересом разглядывая своего доверенного человека, оказавшего немало значимых услуг. Верен, как пес — если орденцы пронюхают про его дела, то не изобьют, а в клочья раздерут.
— Командор фон Верт, — еле прошепелявил хозяин и непритворно, из самой глубины души, жалобно зачастил: — Полторы сотни злотых выгреб, пся крев!!! Разве он не тать?! Разорил, как есть разорил. Двух коней забрал, три арбалета! Одного перца да восточных специй по весу на три злотых взял. Двух холопов прямо со двора увел, курва мац! Да сукна красного штуку разыскали, и бронь на продажу хотел пустить, и ту нашли и унесли. И все этот орденец проделал, что здесь своего командора дожидался…
— Еще один орденец?! Час от часу не легче, — Сартский грязно выругался. — Откуда он взялся?
— С купеческим караваном прибыл. И воина пана кастеляна зарубил! Арни его звать!
— Не с этим ли купцом Новаком?!
— С ним, ваша милость! — угодливо склонился перед властелином трактирщик и притворно, но убедительно застонал, поглаживая свои бока.
— И этот Арни с командором уехал?
— Да, ваша милость.
— А с ними еще кто?
— Два холопа моих и Велемир, воин пана Бужовского. Этот парень с командором сюда и приехали, они убили Хромого и лучника. Я узнал их доспехи и коней.
— Что?!!
От яростного крика Сартского, взревевшего медведем, все находившиеся в зале пригнулись, а кастелян пришел в сознание.
— Они все заедино! Командор, Бужовский, давний доброжелатель ордена и мой ярый вражина, и этот купец!
— Купец ни при чем, ваша милость, — с лавки послышался слабый голос Замосцкого. — Он хотел Арни остановить, но тот его не послушался. Я все слышал, хотя с командором дрался. Тот меня оглоблей по ногам…
Кастелян скривился от боли, лицо сморщилось, как у новорожденного. Но стон сдержал и тихо промолвил:
— Клятву ту его помните, ваша милость?
— Помню, Ярослав, помню. Такое не забывают.
— Хромой сам на фон Верта напал…
— Неважно! Он убил моих людей, а купец его соучастник.
— Новак только грамоту крестоцеловальную написал… И подписался, как послух, когда фон Верт приказал.
— Что?! Он подписался под грамотой?! Где она?!!
— Командор с собой увез, ваша милость, — угодливо согнулся трактирщик, не забыв притворно охнуть. — Сказал, что под иконами хранить будет, в орденской церкви.
— В Лиенце, у самого папы?!!
Сартский вскрикнул и тут же смертельно побледнел, в мгновение лишился сил, тяжело опустившись на лавку.
— Так вот оно что получается, — только и вымолвил магнат, и его губы выдавили едкую улыбку. А затем беззвучно зашептали: — Под иконами, значит… А если с Новаком что-нибудь случится в дороге, то фон Верт обвинит меня в этом сразу, имея на руках такую бумагу. Он все и подстроил, а я, не подумав, чуть-чуть в этот поставленный капкан не залез. Пока у него на руках этот лист, трогать Новака нельзя, ни в коем случае. Ах ты…
Все находящиеся в зале притихли, пытаясь разобрать тихий шепот, вот только расслышать ничего не смогли. А пан Сартский неожиданно поднялся с лавки, и его голос вновь загремел в зале:
— Зденека ко мне и Ярека. Немедленно!
Отдав приказ, магнат подошел к трактирщику и покровительственно хлопнул его по плечу. От сильного шлепка тот чуть ли не осел на пол, но сложил губы в умилительно-покорной улыбке.
— Полторы сотни потерял? Ничего, ты у меня ушлый, свое вернешь. В этом году свою пятину можешь не платить, да на шашни твои глаза закрою, — пан говорил добродушно, вот только голос не вязался с его цепким взглядом, которым он ощупывал хозяина трактира. — И смотри у меня, да татей предупреди! Без лихоимства и душегубства делишки вершите, а то развешаю на деревьях!
— Ваша милость! Да что вы такое говорите?! — сложив руки на груди, умоляюще залопотал трактирщик. — Какое лихоимство и душегубство?! Вот вам истинный крест, я такими делами не занимался никогда, даже в мыслях такого и близко не было…
— Ври больше, — отрезал магнат и усмехнулся. — Такое про тебя говорят последнее время. За меня спрятаться хочешь?!
— Что вы, ваша милость!
— Ладно. Вели стол накрывать, с ночи в дороге. — Сартский повернулся к вошедшим в зал воинам: — Зденек! Ты поедешь сейчас за купцом. Но не трогай и другим не давай. Ты меня понял?
— Понял, ваша милость, — воин недоуменно посмотрел на сюзерена, но сильного удивления не выказывал. Пан иной раз резко менял свое мнение и отдавал совсем другие приказы, чем раньше.
— Ты только ему дорогу затяни, Зденек. Людей наперед отправь, пусть мостик через Быстрянку разберут. Пока к броду пойдет, а там в обход, пара дней лишних набежит. Доведешь до самого Кракова, отметишься там, пусть все знают, чьи воины обоз сопровождали. И жди приказа.
— Какого, ваша милость?
— Если в пути получишь мой перстень, вот этот, — Сартский снял перчатку, на пальце сверкнул кровавой каплей большой рубин, — то делай то, что я раньше велел — купец в Краков не должен попасть в этом случае.
— Да, ваша милость, — воин поклонился. — Он туда не попадет!
— Тогда езжай, догоняй купца. А ты, Ярек, отправь загоны по всем дорогам — нужно найти и поймать фон Верта. Далеко со своей повозкой он вряд ли уйдет. Но хитер, а потому перекрой все дороги, особенно те, что к орденским селам или к Бужовскому ведут!
