Сводки пришли благоприятные. Ситуация стала выправляться. Двадцать пятый армейский и восьмой гвардейский корпуса русских, вошедшие на территорию Украины, двигались разрозненно. Двадцать пятый, в составе двух танковых и двух механизированных бригад, двигался от Луганска через Донецк в общем направлении на Запорожье. А вот восьмой пересек границу лишь одной механизированной бригадой, остальные части застряли в жуткой железнодорожной пробке, организованной исламскими диверсантами. Хоть какая-то от них польза. Значит, двадцать пятый корпус движется вперед в одиночестве, не имея соседей ни слева, ни справа. Восьмой гвардейский соберется в кулак не раньше, чем через сутки, и двинется следом за двадцать пятым, прикрывая его северный фланг. Либо русским придется остановиться, чтобы сгруппировать силы, либо будут воевать по одиночке. В первом случае, они теряют еще сутки, а во втором – сталкиваются с превосходящими силами союзников и уничтожаются по частям. С севера к столице Украины приближался еще один русский корпус – элитный первый гвардейский в составе двух танковых, двух механизированных и десантно-штурмовой бригады. До Киева русским оставалось всего двести шестьдесят километров, и у Готтлиба не было сомнений, что гвардейцы подойдут к украинской столице одновременно с войсками коалиции. Но в полном одиночестве. И уступая численно в два раза. Если прибавить украинские части, то – в полтора.
– Русские разбросали свои силы на три изолированные группировки! Молодцы Иваны, сами лезут в капкан!
Двенадцать «тяжелых» бригад Евросоюза просто раздавят гвардейский корпус русских, как десантный ботинок давит куриное яйцо. Русское командование совершило грубейшую ошибку, подобно полякам, очертя голову бросаясь навстречу силам коалиции. Только поляки жертвовали бригадами, а русские – целыми корпусами. Русская душа широка, им ничего не жалко.
Странно, но до этого русские подобных ошибок не допускали, может быть, у них хватает мозгов только на один сильный и неожиданный удар? Хотя куда им деваться? Если союзники займут Киев и приведут к присяге «апельсиновую принцессу» с национальной прической, то действия Кремля официально объявят агрессией. Продолжать войну после этого русским смысла не будет, и их затея с узурпаторами так и останется только на бумаге. Олеся Тимощук – признанный мировым сообществом лидер Украины, а не самозванец Клещенко со своими подручными.
Киев будут брать десантники, усиленные спецназом и несколькими верными Тимощук украинскими частями. Бронетехнике найдется применение за городом в охоте на русских «Барсов».
– Es ist ein guter Plan!!!
Следующая новость пришла из Крыма. Турки успешно высадились в Евпатории под прикрытием ракетных и авиационных ударов Оперативного соединения и, образовав плацдарм, двинулись к центру Крыма – Симферополю. Украинцы, правда, успели перебросить туда еще семьдесят девятую аэромобильную бригаду из Николаева, но погоды эта бригада не сделает, слишком велико превосходство коалиции. Одновременно с турками генерал Арман Рабле произвел высадку тактического воздушного десанта к северу от Севастополя, где объединился с исламскими повстанцами, окончательно замкнув кольцо окружения. Еще день-два, и в Крыму все будет кончено. Русские ничего не успеют сделать, разве что отправить на верную смерть несколько батальонов своих коммандос. Проблемы могут возникнуть только с устаревшим русским крейсером. Но, надеюсь, наши ВМС с ним справятся.
– Здравствуйте, герр генерал!
В командный центр, тяжело ступая мужской походкой, вошла европейская знаменитость – комиссар Европарламента при Командовании ОВС, знаменитый оратор и радикальный эколог Мари Клейне-Фосс. Внешностью и грацией комиссар была похожа на танк «Леопард», причем некрашеный, и любила совать нос в дела военного командования. Готтлибу удалось ее отвлечь больше, чем на сутки, подсунув «смазливого» унтера-связиста турецкого происхождения. Комиссарша от вида его карих глаз с поволокой тут же потеряла какой-либо интерес к Украине и операции «Гефест». Она уволокла турка в свои апартаменты братиславского отеля «Аркадия». Через двое суток турок, видимо, пришел в негодность, и «госпожа эколог» заявилась в штаб в поисках новых жертв. В четыре утра… однако!
«Надо бы наградить парня!» – подумал Готтлиб про несчастного турка.
– Здравствуйте, фрау Клейне-Фосс! Чем могу служить?
– Ах, генерал! Мне надо отправлять отчет этим старым дуракам в Брюссель, а приукрасить-то его нечем. Как я поняла, операция развивается успешно, я смотрела новости. Хотя полякам, конечно, не повезло. – Еврокомиссар тараторила с такой скоростью, что у проведшего вторую подряд бессонную ночь Готтлиба от этой болтовни голова пошла кругом. Чтобы как-то заткнуть ее фонтан красноречия, он предложил гостье кофе и скромный армейский завтрак.
– О, генерал, вы чертовски любезны. Настоящая армейская кухня обостряет ощущения того, что я нахожусь в зоне боевых действий!
Готтлиб вздрогнул и отвел глаза. Он вспомнил обгоревшего в «Леопарде» до костей и умершего в страшных мучениях в ходе ночного боя испанского полковника, убитых польских солдат и беженцев, бредущих вдоль дорог, сбитый вертолет с десантниками и еще десяток других эпизодов начавшейся войны… А для этой похотливой и уродливой жабы это все – для остроты ощущений в глубоком тылу под бетонными перекрытиями командного центра. Однако вслух фон Рамелов ничего не сказал, ссориться с комиссарами Евросоюза – значит вредить самому себе.
– Фрау Клейне…
– Можете называть меня просто Мари, генерал.
– Да, фрау Мари, приглашаю вас позавтракать в моем рабочем кабинете, а не в командном центре, где мы будем мешать офицерам.
Комиссар с сожалением посмотрела на красиво мигающие экраны с разноцветными значками и точками и проследовала мимо Готтлиба в его кабинет, где адъютант генерала торопливо расставлял на столе тарелки с нехитрым армейским питанием и чашки со свежим кофе.
Фрау Клейне-Фосс с интересом посмотрела на адъютанта, но когда он повернулся к ней лицом, интерес тотчас же сменился маской раздражения. Лейтенант Михаэль Рек был выходцем из Саксонии с изрядной, видимо, примесью славянской крови и на столь обожаемых фрау Мари турок, палестинцев или арабов не тянул.
– Что это у вас за диск, Готтлиб? – спросила Мари, тыча толстым пальцем в притулившийся на дальнем краю стола диск, принесенный Ланге, который Готтлиб так и не просмотрел.
– Русская пропаганда. Что-то для кавказских… повстанцев. Не успел еще ознакомиться.
– Народы Кавказа – мужественные люди и храбрые воины. Столетиями воюющие с оккупантами! – напыщенно произнесла комиссар. – Интересно, как русские пытаются их агитировать? Предлагают пить водку и играть на балалайке? Предлагаю посмотреть за завтраком, генерал.
Михаэль Рек поставил диск и неслышно отошел за спину генерала. Комиссар, глядя одним глазом на экран, намазывала еще теплую булочку толстым слоем джема…
Экран ожил, и на черном фоне проступили багровые буквы, сложившиеся в русские слова, снизу строчки были продублированы на английском.
