– Ну прослушка, микрофоны. Я думал, они наши… ваши… ну да, наши.
– Уф-ф, – вздохнула Зина, – я уже начала думать, что у одного из нас не в порядке с головой, но еще не поняла у кого. Bugs, конечно. У тебя лексикон Юнайтед Сикрет Сервис. У нас, кстати, переводят как «блохи».
– Ну вот, а у нас теперь это так называют – как у них, так и у нас.
Зина улыбнулась:
– Пошли ко мне. А то мы окончательно запутаемся.
Они направились к подъезду дома бессемеек.
– Зин, у тебя, наверное, неприятности из-за меня?
– Все нормально. Ковальчук доложил, будто все было специально разыграно, чтобы проверить, есть ли у тебя информация по «Аттиле». Кстати, насчет меня – это правда?
– Что – правда?
– Насчет меня в вашей реальности? – Она вдруг остановилась и пронзительно глянула в глаза Виктора. – Не молчи. Правда?
– Зинуля… Да, правда. Я видел твою фотографию в книге. Но это не ты сама, это… понимаешь, у нас вообще много погибло, в каждой семье…
– Все нормально, Вить… Просто у меня теперь иногда такое впечатление, что у меня была сестра, и теперь я вроде как живу за двоих… Слушай, вернешься к своим – как-нибудь попробуй найти место, где она похоронена, положи ей цветов от меня.
– Обязательно. Я ведь тоже живу вроде как за себя и за того парня… Почти все, кто остался, теперь меня моложе.
Они не спеша поднимались по широкой и казавшейся бесконечной лестнице. Где-то наверху хлопнула дверь.
– Может, двадцать второе июня?
– Что – двадцать второе июня?
– Ну я думаю, может, Гитлер повелся на этой дате… Или второе воскресенье июня, или третье, как там по календарю…
– Ты уверен?
– Ну как сказать…
– Тогда это еще ничего не значит. Да, а утром ты завтра на чем доберешься? В шесть трамваи еще редко ходят.
– Тут до первых проходных идти полчаса, может, чуть больше.
– Еще помнишь по той реальности?
– Сейчас ты для меня реальность…
Глава 16
Один из уцелевших
К первым проходным Виктор успел даже намного раньше времени. Перед входом, разумеется, висел радиорупор; в этот момент почему-то передавали новости. Вчера послу рейха в Москве была вручена нота протеста в связи с очередным нарушением территориальных вод СССР дизельной подводной лодкой кригсмарине. Япония произвела воздушный ядерный взрыв на полигоне в районе соленого озера Лоб-Нор. По заявлению министра иностранных дел Громыко, испытания ядерного оружия вблизи границ СССР являются очередной провокацией японского милитаризма, направленной на нагнетание международной напряженности. В Конгрессе НАУ рассматривается законопроект о внесении изменений в Конституцию, дающий возможность установления в стране конституционной монархии. В советской прессе продолжается открытое обсуждение вопроса об изменении воинских званий «лейтенант, младший и старший лейтенант» на «поручик, подпоручик и надпоручик».
Виктор ожидал, что будущие полдня уйдут на беготню по всей территории от одного корпуса к другому с разными подписями, как это было еще тогда, когда их группу оформляли здесь на практике на временную работу. Кстати, он вспомнил, что в этой реальности ему не выдали военного билета, хотя, с другой стороны, при оформлении в институт этого документа никто не спрашивал. Однако, вновь к удивлению Виктора, по предъявлении паспорта в круглосуточном окне на проходной ему сразу выдали постоянный пропуск и указали маршрут. Была наклеена даже фотокарточка – та же, что и в паспорте. Надо полагать, ее переслали из базы данных по фототелеграфу. Снаружи заревел гудок – зычный, многотрубный, призывный, еще предварительный, собиравший на работу людей с заводской округи; звуки его расходились далеко за пределы Бежицы, зависали над окрестным лесом, пролетали над поймой и замерзшим полотном реки и, отражаясь от противоположного берега, возвращались, стучась в окна окраинных домов. Сквозь проходные, как из медленно открываемого крана, заструился народ.
Территория за первыми проходными мало отличалась от той, которую он помнил, тем более что здесь располагались старые цеха, и ему тут же пришло в голову, что здесь надо быть осторожнее на путях. Тут же через проезд неподалеку от него, пыхтя и наполняя воздух тяжело оседавшими к земле дымом и паром, торопливо проследовал маневровый паровоз серии «О», видимо работавший еще с царских времен, толкая перед собой три двухосные платформы, груженные колесными парами. По всей территории виднелись саженцы деревьев, привязанные к колышкам. Надо полагать, идея завода-сада в этой реальности пришла в голову кому-то еще до Филюкова. На других путях ему встретилась сплотка с тремя новыми тепловозами в коричневой грунтовке, направляемыми под окраску. Это были не те машины, что он собирал здесь когда-то; теперь они были непривычно короткие, на четырех больших электровозных колесах с округлыми вырезами в дисках, массивным литьем тележечных рам и угловатыми капотами и несколько грубоваты, но, судя по номерам на заводских табличках, которые Виктор не поленился из любопытства прочесть, они начали выпускаться здесь где-то с конца сороковых, в то время как первые из тех, что застал в своей реальности Виктор, должны были появиться здесь лишь летом этого года. Четвертым в сплотке был промышленный электровоз на тех же тележках.
Вместе с тем завод еще продолжал выпускать паровозы – идя дальше, Виктор наткнулся на новенькую мощную машину с надписью «Пятилетка». Это было нечто: огромная, больше тридцати метров с тендером, система маллет с восемью ведущими осями, по четыре на каждую из двух паровых машин; тележка, завершенная бегунковой осью, выступала впереди длинного, как межконтинентальная ракета, котла и была увенчана зеркальной звездой мощного прожектора над рассекающим пространство красным щитом метельника. Мостик над прожектором позволял осматривать котел, частично прикрытый сверху обтекаемым кожухом, что дополняло ощущение силы и стремительности; словно символ удачи, кожух украшала красная звезда у самой вершины. Это была машина будущего, которое в реальности Виктора так и не наступило; он подумал, что надо будет обязательно протолкнуть идею одну из них потом сохранить и поставить перед заводом в знак славы людей, создавших это техническое чудо.
Под филиал была выделена одна из комнат в небольшом двухэтажном инженерном корпусе во дворе; на дверях вместо таблички еще была бумажка из клетчатой тетради, прилепленная скотчем, которому Виктор уже перестал удивляться. В комнате стояла пара столов, за одним из которых сидела дама лет сорока. Обратив внимание на кульман, телефон и арифмометр, Виктор машинально поискал глазами непременную трансляционную точку – без нее любое помещение здесь уже представлялось ему нежилым и осиротевшим, – все было в порядке: возле дверей висел большой круглый динамик в черном карболитовом футляре, с длинным шнуром в вискозной оплетке, причем регулятор громкости здесь почему-то оказался в радиорозетке.
– Здравствуйте. Это филиал института подвижного состава? – спросил он, входя.
