– Здравствуйте. А здесь места двенадцатое и четырнадцатое?
– Придется, наверное, уступить дамам нижние места, – сказал Осмолов, взглянув на Виктора; тот кивнул.
– Ну что вы, не надо, неудобно даже… – замялась та, что была в черном пальто и немного пониже, с ямочками на щеках и каштановыми волосами.
– Все нормально, – ответил Виктор. – Я всю жизнь привык спать на верхних. А вы в Москву тоже в командировку?
– Нет. Мы монтажницы с «восьмерки», меня зовут Таня, а это моя подруга Света.
– Света, – подтвердила та, что была в красном пальто, высокая брюнетка с тонкими подведенными бровями.
– Очень приятно. Виктор.
– А по отчеству?
– Сергеевич.
– А меня Геннадий Николаевич. А вас по отчеству?
– Татьяна Викторовна и Светлана Николаевна… да зовите просто по имени, а то как-то уж очень официально получается. Будто мы на дипломатическом приеме.
– А вы в Москву на дипломатический прием?
– Ну что вы… Я говорю, мы монтажницы с «восьмерки», по итогам прошлого года лучшие по заводу. Нас от дирекции наградили трехдневным отпуском, билетами в Большой театр и оплатой проезда в оба конца.
– Случайно не на «Лебединое озеро»? – поинтересовался Виктор.
– Нет, «Лебединое» мы по ящику видели, мы на «Щелкунчик»… Не поможете пальто повесить, а то я никак не дотянусь?
Музыка прервалась, и женский голос по трансляции объявил об отправлении поезда и попросил провожающих освободить вагоны.
– А постель у проводника брать надо? – спросила Света, которая, видимо, реже ездила в поездах дальнего следования.
– Не надо, здесь принесут. Это в шестиместном самим ходить надо, а это четырехместное, для них разносят.
Вагон скрипнул тормозами, поезд дернулся, словно под электровозом постоянного тока, и соседний состав за окном медленно поплыл назад.
Дальнейшие дежурные хлопоты мало чем отличались от того, что обычно сопровождало пассажира в нашей реальности в экспрессе «Десна», недавно переименованном в «Паристый», за исключением разве что того, что здесь и на ночь подавали чай, на случай если севшие в поезд пассажиры успели замерзнуть по дороге на вокзал. Радиотрансляция в поезде была местной и передавала почти исключительно песни о романтике путешествий в поездах и железнодорожниках разных профессий, прежде всего, конечно, о машинистах. К одиннадцати вагон затих и улегся спать. Виктор вышел в коридор, где горело неяркое ночное освещение, и смотрел в окно; ему хотелось увидеть, как же в этой реальности изменилась страна. Но мир прятался во тьме, мимо окон мелькали стены леса, прерываемые короткими проплешинами болот или широкими паузами на пойменные луга какой-нибудь речушки с небольшими холмами и разбросанными в неизвестном порядке, словно фантазией неизвестного художника, островками кустарника. Иногда, ближе или дальше, виднелись неяркие огни окон деревенских домов, с редкими звездами фонарей на столбах, поставленных кое-где на сельской улице. В деревне в это время уже сидели по домам – разве что за исключением молодежи, но сезон и погода особо гулять не располагали. Встречавшиеся в изобилии по пути деревянные и каменные станции тоже как-то мало отличались от тех, что либо сохранились во времени Виктора, либо были снесены, но остались в его памяти. Семафоров на этом ходу уже не было, и если бы не встречавшиеся на станционных путях паровозы и старые вагоны да диковинные машины на переездах, можно было подумать, что он вновь попал в свое время.
За спиной дверь в их купе тихо щелкнула и отъехала. Виктор оглянулся; из темноты появилась Таня. На ней были вязаные жакет и юбка, со вкусом подобранные по цвету и фасону, которые вместе составляли ансамбль, достаточно нарядный, чтобы пойти в нем в театр, и вместе с тем его можно было не бояться случайно помять в дороге. Удобнее в этом плане могли быть только джинсы, но здесь они еще не вошли в моду настолько, чтобы в них можно было отправиться в Большой театр.
– Тоже не спите? Мне обычно на новом месте тоже вначале никак не заснуть, а потом привыкаю. Говорят, если чаще ездить в поездах, то привыкаешь. Но монтажниц в командировки редко отправляют. Разве что в прошлом году на «Искру» посылали, обучали паять под микроскопом.
– Да, если постоянно ездишь, то, наоборот, в поезде быстро засыпаешь. Я просто решил знакомые места посмотреть.
– А сейчас ничего не увидите: ночь. Да, вот мы с подругами решили на это лето накопить на круиз на поезде. Теперь ездят такие специальные туристские поезда, у них у вагонов два этажа. На нижнем этаже купе с полками, это вроде спальни, а днем люди едут на верхнем этаже, там кресла и вместо крыши большой стеклянный купол, чтобы все видеть.
– Понятно. Это как в американских вагонах фирмы Бадд.
– Ну вот, а это наши такие, и, чтобы стеклянная крыша не коптилась от паровоза, вместо него в крайних вагонах пассажиров нет, а там дизеля стоят и багажные отделения. Когда обед или ужин, останавливаются на определенной станции, туристам в вагоны все в судках приносят. Приезжают в большой город – им к вокзалу автобусы подают для экскурсии по городу, они там все интересное смотрят, в музеи, в театры ходят, а вечером спят в вагонах, и их в другой город везут. Представляете, сколько интересного за такой круиз можно увидеть?
– Еще бы! – подтвердил Виктор, догадавшись, что туризм, как и культурный досуг, здесь развивают в целях воспитания трезвости в обществе. – Главное, чтобы обслуживание было нормальное.
– Обслуживание отличное, мне уже рассказывали, кто ездил. А вы тоже в таких путешествовали?
– Нет, в туристских поездах не ездил, только на туристском речном теплоходе по Волге. Давно это было.
– Ну да, это небось еще в начале тридцатых, тогда турпоездов не было. А теплоходы в нашей стране еще до революции начали строить, я по ящику видела в передаче «Удивительное – рядом». А у вас дома какой ящик стоит?
– А у меня пока нет ящика. У меня комната в общежитии, там только казенный приемник. Правда, хороший.
Слово «общежитие» подействовало на попутчицу Виктора, как голос Лемешева; глаза ее радостно расширились, несколько большой, но симпатичный и гармонировавший с остальными частями лица рот превратился в загадочную улыбку, и даже тело ее под вязаными жакетом и юбкой моментально стало принимать какие-то соблазнительные очертания. Если попытаться перевести произошедшие с ней перемены в музыку, то это должна была быть какая-то блюзовая композиция.
– А мы со Светой тоже живем в общежитии, – медовым голосом джазовой солистки пропела она. – Так что вы заходите к нам, у нас много разных девчат живет, познакомитесь…
– А почему вы взяли, что мне обязательно с кем-нибудь у вас надо познакомиться? – полушутя в тон ей ответил Виктор.
– Ну как же! Вы же в общежитии живете! – с абсолютной уверенностью продолжила Таня джазовое соло. – А у нас недавно построили возле «восьмерки» женское общежитие, а других общежитий и домов нет… вот парни со смены и идут мимо наших окон на станцию в город.
