«Мечта» оказалась на той же стоянке и с теми же попутчиками. Взревел двигатель, и они вновь выехали в тот же лабиринт объекта.
– К поезду успеете, и еще куча времени будет, – добродушно объяснил Кулигин. – Не обиделись, что сразу не сказали, куда везем? Тут некоторые как узнают, куда их везут, прямо в машине обделываются. Особенно из партийных и хозяйственных управленцев. Наобещать сорок бочек арестантов, умных людей оттирать, по чужим головам лезть, деньги народные разбазаривать – на это смелости хватает, а как отвечать – сразу кишка тонка. А шоферу потом мыть, и запах не сразу выветривается. Вот и приходится не говорить.
– Понятно, – сказал Виктор, а про себя подумал: «Это сколько же у нас дерьма разгребать придется…»
– Ну что, прямо к Киевскому?
– Скажите, а сейчас есть какие-нибудь дежурные универмаги, где можно часы посмотреть?
– А как же! «Транзит» на Комсомольской, как раз по пути. Часовой отдел у входа направо.
Загадочный «Транзит» оказался на том самом месте, где позднее построили «Московский»; что называется, свято место пусто не бывает. Занимал он гораздо меньшую площадь, но здание оказалось более высоким, с серой гранитной облицовкой и вылезало на площадь огромной стеной с колоннадой, скругленной по углам, чем-то отдаленно напоминая Фрунзенский универмаг в Питере. Впрочем, в пейзаж со стоящей неподалеку высоткой он вписывался несколько лучше, чем бетонный супермаркет брежневских времен.
«Мечта» лихо припарковалась возле разноцветных частных «фольксвагенов» у подъезда, которых редко перемежали «старты» и уже выглядевшие немодными «опели». Виктор проскочил внутрь, пробежался мимо заполнявших первый этаж отсеков автоматов, торговавших бутылками с молочными продуктами и разнообразными фасованными товарами первой необходимости, и, наконец, возле лестницы обнаружил витрину с надписью «Часы». Ассортимент оказался неплохим, на бархате под стеклом были разложены самые разнообразные дамские часы: белые, желтые, круглые, квадратные, в виде прямоугольного «кирпичика», с браслетами и без, со стрелками и цифрами разных цветов и формы и неизвестными Виктору названиями моделей. Даже были одни часы на браслете, циферблат которых закрывался крышечкой с самоцветом, но Виктор счел это непрактичным. В конце концов его взгляд остановился на желтых, стильных, без нарочитых купеческих завитушек часах вполне современного для семидесятых-восьмидесятых вида, с хорошо читаемым циферблатом с черточками вместо цифр и желтым браслетом из отдельных звеньев. Все это называлось «Утро» и выходило рублей триста местными.
– Вам не нужно что-нибудь подсказать? – с загадочными интонациями в голосе обратилась к нему девушка-продавец в малиново-розовой блузке и кокетливой косыночке на шее; униформа в магазинах почему-то совершенно не приживалась.
Кстати, Виктор заметил, что продавцы здесь были неплохими психологами и предлагали помощь покупателю лишь тогда, когда каким-то неведомым чутьем узнавали, что он действительно хотел бы что-то узнать, а не просто потому что от них требовали подходить и спрашивать: «Здрасте, что вам подсказать?»
– Скажите, а как, на ваш взгляд, вот это «Утро» подойдет в качестве подарка? С надежностью как, не жалуются?
– О! – засияла девушка. – У вас просто прекрасный современный вкус! «Утро» – новая модель, только что поступила. Вот, посмотрите поближе… Это стиль будущего – простые элегантные формы космического века. И через десять лет они будут выглядеть, как по последней моде. Смотрите, как они на руке. – И она немного покрутила их на своей руке с таким выражением, как будто давно о них мечтает, а может, это так и было.
«Ну что, пожалуй, они лучше всего смотрятся. Примерно «Чайка» семидесятого года», – решил Виктор.
– А как у них с размерами браслета?
– А он – видите – здесь можно замок переставлять, чтобы была разная длина. Даже звенья выкидывать не надо.
– А надежность?
– Получили медаль на всесоюзной выставке! Мы связывались с аналитической группой – никаких рекламаций. Выписывать?
– Да, пожалуйста.
Стук цифр, выбиваемых на кассовом аппарате, звучал как партия ударника в передающемся по трансляции универмага блюзе «Это лишь бумажная луна». Виктор сунул футлярчик в карман и поспешил к выходу.
– Ну все? Больше заезжать никуда не будем? – спросил Кулигин. – Вот и отлично. На Киевский…
…Состав из десятка вагонов с электровозом застыл под дебаркадером. Виктор показал билет проводнице – он никак не мог привыкнуть к этим торжественным белым кителям с погонами – и прошел в купе.
Осмолов уже был там.
– Ну как? Успели на экскурсию?
– Еще бы! Это нечто! Столько и такого в один день никогда не видел! На всю жизнь будет что вспоминать.
За стеной соседнего купе звучал шум и громкие голоса. Зазвенела гитара.
– Не поздний ли час, однако? – Осмолов слегка постучал в перегородку, но от этого ничего не изменилось.
– Может, у них свадьба? – спросил Виктор. – Пошли посмотрим.
В следующее купе набилось человек восемь парней и девчонок. На гитаре бацала тоже девчонка – коренастенькая, с прической под Уму Турман и озорными глазами. «Не грусти, не грусти, песню пой, песню пой…» Бессмертное творение Тихона Хренникова и Александра Коваленкова в любительском исполнении.
– На стройку, что ли? – весело спросил Осмолов.
– Ага. Мы – московские метростроевцы! А теперь в Киев, на усиление едем, метромост через Днепр сооружать.
«Ну вот, – подумал Виктор. – Народ полезным делом занят, метро строит. А я так и не смог задачу с «Аттилой» решить. Хоть что-нибудь хорошее для них сделать-то…»
– Слушайте, – сказал он, – я тут песню новую знаю, про строителей.
– Про Метрострой?
– Вообще про строителей. Могу научить. Только, чур, давайте тихо петь, чтобы не мешать соседям.
– Идет! А что за песня? Марш или лирическая?
– Она… Дорожная, в общем. Вступление, как будто стук колес. Тат-тара-та-тара-та-тара-тара-тата…
…Электровоз просигналил и плавно подал вперед. Мимо окон плыли заснеженные московские улочки под насыпью. В купе заглянула проводница.
– А что тут у вас за заговор такой?
– Тсс! Мы новую песню разучиваем!
– А знаете… она и про проводниц тоже. Отчасти.
– И отражает наш общий трудовой порыв. Вот свет в купе можно погасить, а трудовой порыв – нет. Вась, как там дальше?
…Наш адрес – не дом и не улица,
Наш адрес – Советский Союз!
За стенкой вагона тромбоном вступила встречная электричка, отыграв импровизацию, словно на барабанах, колесами моторных и прицепных вагонов; им чуть подыграли басы тяговых передач. Сотни людей мчались в новую жизнь, о которой они еще мало что знали, но большинству из них она уже виделась светлой и прекрасной.
