– Знаю я этих волков, – сказал он. – Третьего дня я их вожака убил. У них вожаком матка была. Матерая, страсть… Совсем волчата, видать, без матки обезумели. В деревню явились…
– Ничего себе волчата… С меня величиной, – очень вежливо возразил хозяину Сила.
– Не-э… – засмеялся хозяин. – Они еще молодые. – Но тут же вполне серьезно добавил: – Хотя вас с лошадкой вашей задрать для них ничего не стоило. Одурели без вожака. Надо их пугнуть, а то как бы не нашкодили в деревне.
– Значит, вы разрешите переночевать у вас? – спросил Валентин.
– Ночуйте, конечно. Пойдем, покажу, куда лошадь поставить.
Хозяин спустился с крыльца и подошел к Ерохе, выпрягавшему лошадь. «Пусть они делают что хотят: гоняют волков, ухаживают за лошадью, а я…» Мысль эту Валентин так и не смог додумать до конца: сил на это не хватило. Он потихоньку, крадучись, взошел на крыльцо, прошел через сени, вошел в горницу и тут же, у двери, присев на корточки и привалившись спиной к стене, заснул. Закончился еще один длинный непростой день в шестнадцатом веке.
Проснулся он от шума голосов, шагов и стука расставляемой на столе посуды. Солнце уже сияло вовсю.
– Здоров же спать ваш приятель.
– День у него вчера был трудный. Пожалуй, потруднее, чем у нас. – Это уже Силка отвечает, похоже, хозяину дома.
Валентин открыл глаза, поднялся на ноги.
– С добрым утром.
Спал он на полу, на тулупе. Ребята, видимо, уложили. Даже сапоги сняли.
– Дай бог, чтоб это утро оказалось добрым для нас всех, – ответил ему хозяин дома. – Садись за стол, Михайла.
– Сейчас, умоюсь только.
Валентин надел сапоги и выскочил из дома на двор. Яркий солнечный свет, отражаясь от снега, ударил в глаза, заставив его зажмуриться. Попривыкнув, Валентин сошел с крыльца, набрал в обе горсти снега, умылся им. Снег был рыхл, влажен, зримо напоминая о том, что весна уже не за горами.
Хозяин и двое его гостей уже завтракали, когда Валентин вернулся в горницу.
– Садись, Михайла, отведай, что бог послал, – радушно предложил хозяин, симпатичный молодой человек примерно одних лет со своими гостями.
Бог, может быть, и не был скуп, посылая этот завтрак, но уж точно не позаботился о разнообразии яств. На столе стоял большой горшок с каким-то варевом, солонка с крупной серой солью и лежала половина каравая. Валентин занял предназначенное ему место. Силка тут же подсуетился. Отставив свою миску, он взял Валентинову и черпаком переложил в нее из горшка несколько кусков мяса с бульоном.
– Ешь, Минь. Вкусно-о… – сказал он.
– Это оленина, – пояснил хозяин. – Вчера у меня была удачная охота. Часть мяса на хлеб сменял. Вон… – Он кивнул в сторону каравая.
Валентин отрезал себе краюху хлеба, пододвинул поближе миску.
– А волки что? – поинтересовался он больше для приличия, чем из истинного интереса.
– Мы их огнем пугнули, так они сразу отсюда убрались, – ответил за всех Ероха.
Валентин попробовал бульон, потом мясо. Очень даже ничего. Соли только не хватает. Все молчали, занятые процессом поглощения пищи. Ероха вон уже доел и полез за добавкой. «Хорошо, что у хозяина вчера была удачная охота. В противном случае завтракать пришлось бы кипяточком», – подумал Валентин. Он окинул взглядом комнату, в которой они сидели. На самом видном месте, на голой бревенчатой стене висят скрещенные меч и кривая сабля. Под ними круглый железный щит. Рядом с ними лук в саадаке и арбалет, похоже, тот самый, что Валентин видел ночью в руках у хозяина. И два колчана. Один со стрелами для лука, второй – для арбалета.
Для крестьянской избы убранство непривычное. Да и сама горница размерами своими совсем не была похожа на крестьянское жилище. Но если хозяин – местный землевладелец, то почему он так нищ? Почему добывает свой кусок хлеба охотой? Почему огромная горница практически пуста? Ведь, кроме длинного обеденного стола и четырех грубо сколоченных табуретов, другой мебели в комнате не было.
Доев мясо, хозяин поднялся и поставил на стол четыре разнокалиберных кружки и еще один горшок с каким-то варевом. Наполнив кружки какой-то горячей жидкостью, он предложил гостям:
– Пейте. Добрый взвар, клюквенный.
Валентин отхлебнул из кружки. Ничего себе компотик. Но ни грамма сахара. Экономия? Вряд ли. Скорее всего, парень уже забыл, когда последний раз видел сахар.
– Спасибо тебе за гостеприимство, добрый человек, – искренне поблагодарил хозяина Валентин. – Спасибо и за кров, и за хлеб-соль. Если бы не ты, туго нам пришлось бы. Боюсь, загрызли бы нас волки.
– Пустое, – махнул рукой хозяин. – На моем месте так поступил бы каждый.
– Но за кого молиться нам, как зовут тебя?
– Федор, князь Линский.
Князь, значит. До сих пор Валентину не доводилось иметь дел с представителями так называемого благородного сословия. С богатеями типа Мудра и Прозорова доводилось, а вот с князьями – нет. Черт его знает, как с ними надо обращаться! Силка с Ерохой лопают вовсю и молчат. А может, этого Федора надо величать «ваше благородие»? Или «ваше сиятельство»? А то возьмет да и обидится. Хотя… Парень он вроде не кичливый. Да и беден, судя по всему, как церковная мышь.
– Слушай, Федор, а далеко ли отсюда до Вологды? – Вопрос этот Валентин задал вовсе не потому, что хотел получить на него ответ. Он был уверен, что они так и проплутали вчера между слободой и Вологдой. Он лишь хотел увидеть реакцию хозяина на простое обращение по имени. Но ответ оказался для него неожиданным.
– До Вологды? Да верст тридцать с хвостиком будет.
– Ничего себе…
– Это все ты, Ероха, виноват, – прореагировал на это известие Сила. – Все твердил вчера: «Нет на этой дороге перекрестков, нет…»
– Да ты и сам так говорил! – возмутился Ероха. – Скажи, Минь… Говорил же?
– Не ссорьтесь… – остановил приятелей Валентин. – Метель вчера такая была, что и немудрено было сбиться. Федор, а не мог бы ты нам дорогу показать? Мы не здешние. Боюсь, опять с дороги собьемся… – Судя по реакции хозяина, вопрос Валентина не то чтобы поставил его в тупик, но заставил ощутить некую неловкость, что ли… Ему показалось, что это как-то связано с деньгами, вернее, их полным отсутствием у князя Линского. Поэтому, спохватившись, он добавил: – Не думай, мы не бесплатно. Ероха!
Ероха достал рубль и шлепнул его на стол. Валентин кивнул ему – верно, мол. Ероха пододвинул рубль хозяину дома и, видимо осознавая щекотливость ситуации, попросил:
– Уж не побрезгуйте…
Щеки князя Линского залились алым цветом. Подобное предложение, похоже, было для него оскорбительным, но уж больно хорош был серебряный кругляш, лежащий перед ним.
– Князь Федор, ты уж извини нас, если что не так, – начал Валентин издалека, слегка придуриваясь. – Мы люди торговые, благородному обращению не обучены. Но мы… с самыми лучшими побуждениями, – заверил он хозяина.
