– Господа! Только ваш успех может повернуть ход войны. Разворачивая наступление на Смердево, мы перережем снабжение ударных австро-венгерских частей. По всем признакам, болгарская армия вступит, наконец, в войну. Встретившись с союзниками, мы повернем на север и деблокируем Белградский гарнизон, положение которого осложняется с каждым днем. Наконец при удачном развитии событий в войну также вступит Румыния. Тогда Францу-Иосифу ничего не останется, как отвести войска за Дунай и сесть за стол переговоров.
Барон решительно не понимал, как австрийские полководцы могли оставить на своем правом фланге значительную сербскую группировку в районе Ужице. Не могли же они рассчитывать, что парой дивизий пройдут Черногорию и ударят в тыл армии Благоевича? Скорее всего, наглость основана на другом. За спиной Германская империя, которая не допустит существенных неприятностей для своего главного партнера.
Димитриевич рассказал куда больше интересного, нежели командующий. За час до совещания прибыла разведывательная информация, добытая русским летчиком Петром Нестеровым. Он заметил с воздуха перемещения австрийских полков, явно нацеленных на защиту от сербского контрнаступления. Кроме того, летчик доложил об увиденных самоходных металлических машинах с длинными орудиями.
После совещания барон отозвал Дмитриевича и расспросил, где можно встретиться с Нестеровым и подробнее расспросить о немецкой бронетехнике. Узнав, послал за Бетлингом, и они вдвоем отправились верхом в расположение авиаотряда.
Ужице, далекий от переднего края и патриархальный городок, нес на себе печать войны только в виде необычайно большого числа военных, занявших его пыльные улочки. За последними домами начиналась вообще пасторальная картина. Убранный урожай напоминал о себе аккуратными стогами. Крестьяне гнали скот, пока не весь изъятый на нужды армии.
– С Кореей ничего общего, – заключил барон.
– Зато слишком похоже на Россию. – Бетлинг кивнул на церковь с православными крестами. – Постоянно думаю, что скоро такое может ждать и нас.
Оба не хотели говорить об очевидном. Поддержка Николаем Вторым братьев-славян оказалась лукавой. Ценой их крови ослабить Австро-Венгрию мудро, отведя опасность от своей страны. Но, когда слышишь рассказы беженцев и видишь раненых в госпиталях, от той мудрости воротит. Да и не стали бы сербы вести себя столь нагло и непочтительно по отношению к австриякам, коли не чувствовали за спиной поддержки большого славянского друга.
– Виктор, как тебе Димитриевич показался?
– Который по кличке Апис? Не знаю, барон. Двойственная личность. Внешне не соответствует своей страшной славе.
– Он у нас преподавал, в Николаевской Академии. Непростой господин, но вряд ли тянет на руководителя тайного общества. Как его там?
– «Црна рука».
– Именно. Какие-то тайны Мадридского двора, заговоры.
– И мне они отнюдь не по душе, Петр Николаевич. Сербы любят рассказывать историю своего края. Сначала тут была турецкая оккупация и насилие над всем немусульманским. Потом Франц-Иосиф начал волю навязывать. Тот же Апис ничуть не лучше. Мечтает о великой Сербии, включающей север Греции, Македонию, Боснию, Герцеговину, Черногорию. Я никого не забыл?
– Хорватов и словенцев. А также Албанию в придачу.
– Так точно, барон. То есть мы воюем за нового славянского Наполеона.
– Пока выгоды Петра Первого и Аписа совпадают с российскими, пусть его.
– А знаете, полковник, если бы не война, армейская верхушка вполне могла бы сместить царя Петра. Так сказать, за недостаточную энергичность славянского объединения.
– Ну, это им вряд ли удастся. А насчет великой Сербии – так и болгары рассуждают о великой Болгарии на все Балканы. Могу рассказать про греков и македонцев, которые слишком часто начали вспоминать о границах империи Александра Македонского.
– Заодно глагольте про великую Албанию. Тоже панбалканскую.
– А чему вы удивляетесь, Виктор? В Привислинском крае бывали? Бедная Польша поделена меж нами, германцами и Австро-Венгрией, что совершенно не мешает панам мечтать о великой Полонии «от можа до можа». То есть от Балтики до Черного моря.
– В Корее был с нами наследник армянского княжеского рода, так он рассказывал о древней армянской стране Урарту от Каспия до Балкан.
– Позвольте, угадаю. Когда-нибудь с гор обязательно придет былинный армянский царь и объединит Урарту под своей десницей.
– Вы правы, барон. Вот как представлю армян, дерущихся с поляками за Крым…
За разговорами да зубоскальством они скоротали дорогу и к вечеру прибыли к обширному полю, где были остановлены окриком часового. Стемнело.
Разводящий отправил вестового к русским добровольцам. Опознав за своих, тот провел Врангеля и Брилинга к палаткам летчиков.
– Виктор, здесь владение русским сходит за пропуск. Любой враг может просочиться к внутрь и перестрелять офицеров из нагана. На том сербская авиация и закончится.
– Потому что любят нас, так сказать, русских, – оба германца понимающе улыбнулись. – Как в Болгарии в семьдесят седьмом.
Из палатки летчиков донеслись звуки яростного спора. Барон открыл полог. Гостеприимно пахнуло чем-то крепким, ракией или сливовицей. Однако пилоты казались вполне трезвыми. Старший из них мгновенно переключился на местный язык, введенный в заблуждение кавалерийскими мундирами местной армии, и отрапортовал:
– Летный состав авиаотряда занят обсуждением техники пилотирования. Командир отряда поручик Нестеров.
– Вижу. А в бутылках непременно авиационный бензин. Барон Врангель, командир танкового полка из армии Благоевича. Командир батальона подполковник Бетлинг.
– Так разрешите и вам, господа, плеснуть нашего бензинчика, я бы сказал, для смазки шатунов, – не растерялся Нестеров.
– Можно-с, ежели от души. И от закуски не откажемся.
Поручик кликнул сербского денщика нести мяса, зелени и новые приборы.
– По какому случаю визит, господа офицеры? Путь-то неблизкий.
– Димитриевич рассказал про ваш полет и сказки о бронированных драконах.
– Понятно. Сожалею, господа. Австрийские танки – не сказка.
– Можно поподробнее?
– Извольте. Я увидел сильно пылящую колонну тут. – Летчик достал карту и показал место верстах в тридцати от летного поля. – Снизился, насчитал их двенадцать штук. Сейчас попытаюсь нарисовать.
Нестеров изобразил нечто вроде коробки на гусеничном ходу с торчащей из лобовой брони длинной пушкой и маленькой пулеметной башней наверху.
– Простите великодушно, но калибр орудия и толщину брони вам не сообщу.
– Это мы уж как-нибудь сами определим, когда первого подобьем, – несколько самоуверенно заявил Бетлинг. – А вы поточнее его размеры не можете сказать? Ну, например, лошади там рядом были?
