Решение пришло сразу: разведать подступы к тайному тоннелю, пробиться к хранилищу госрезерва и бандитского общака, а затем двигаться прямо к станции «Кремлевская». Рамиль и Шурик с автоматами и в полной боевой готовности двинулись в тоннель, мы с Тыну прикрывали их с платформы, Цан в любую минуту был готов начать стрельбу из управлявшегося компьютером шестиствольного пулемета, а Рогалик с французом наблюдали за ситуацией сзади.
Разведчики скрылись в тоннеле, когда сзади нас неожиданно началась стрельба. Чтобы не стать мишенью, мы с Тыну заскочили в автобус, и я услышал голос Рогалика: «Там сзади „зомбийцы“ прут, много!» Немедленно дав приказ Цану переключиться на задние мониторы, я увидел, что она была права: весь тоннель метрах в ста от нас был заполнен чернолицыми гражданами в спецовках. Некоторые из них уже стреляли в нашу сторону из автоматов и винтовок, другие просто шли к нам. Причем явно не с лучшими намерениями.
Выход был только один: ввести в дело до этого молчавший задний пулемет. Цан поставил темп стрельбы на тысячу выстрелов в минуту и нажал на пусковую клавишу, с помошью джойстика управляя направлением стрельбы. Урон «зомбийцам» наносился страшный: пули буквально разрывали их на части, превращая в черные лужи, но они неуклонно двигались вперед. Цана прошиб пот: я видел, как тяжелые капли стекают с его лба на клавиатуру компьютера. Медлить было нельзя, и я скомандовал:
— Взять гранаты, и в атаку!
Снаружи грохот крупнокалиберного пулемета был еще более впечатляющим. Наша группа, выскочив на платформу, стала с близкого расстояния расстреливать бандитов, пытавшихся взобраться с путей наверх. Я увидел, как кто-то из них подтягивается на руках и начинает выползать на платформу. Вот показалась верхняя часть тела, а дальше… Дальше не было ничего, только какие-то черные ошметки! Но этот получеловек, отталкиваясь от асфальта руками, полз к нам… Тыну дал короткую очередь из «калашникова» ему в голову, и через несколько секунд труп растекся по платформе черным пятном. Шурик и Рогалик побежали в конец платформы, чтобы забросать тоннель гранатами. Взрывы следовали один за другим, и я уже чувствовал себя увереннее. Неожиданно я заметил, что слева от меня за какими-то ящиками и коробками, там, где находился Жоржик, происходит какая-то борьба. Не знаю, каким уж образом щуплому французику удалось поставить довольно крупного парня в классическую для греко-римской борьбы позицию «в партере», но дело обстояло именно так. Парень в джинсах и черной майке кряхтел и сопел, пытаясь освободиться от прилипшего к нему сверху Жоржика, но это ему не удавалось. Щит, два автомата, принадлежавших нашему борцу, а также бейсбольная бита, которой, скорее всего, был вооружен противник, валялись рядом с дерущимися.
Я, направив на них ствол автомата, собрался уж было пристрелить подмятого Жоржиком оппонента, но француз взмолился:
— Не стреляйте, он — мой! Вы мне только сзади ремень раковинки расстегните, и я с ним справлюсь!
Пришлось помочь соратнику, который, ухватив парня за шею одной рукой, другой стаскивал с него рвущиеся джинсы. Я расстегнул натянувшийся до предела ремень раковины и молча отвернулся. Не люблю, знаете ли, голубую порнуху…
А бой с «зомбийцами» постепенно затихал. Слышались еще отдельные выстрелы: это Шурик контрольно стрелял в голову еще шевелившимся врагам, превращая их в лужи черной жидкости. Минут через десять из переднего тоннеля прибежали и наши разведчики, которые обнаружили левое ответвление, в нескольких сотнях метров перекрытое мощной решеткой. Ее, по словам Рамиля, нужно было только взрывать — могучие щипцы Шурика тут были бесполезны.
— А это что еще такое? — спросил подполковник, показывая на груду коробок, из-за которых ритмично высовывался костистый зад Жоржика.
— Это наш Жоржулик пленного допрашивает, — ответил я, — третья степень устрашения…
Дугушев понимающе кивнул и отправился в автобус за взрывчаткой и детонаторами.
— Какая все-таки гадость эти педрилы, — пробормотала Рогалик, тем не менее неотрывно глядя на происходящее за ящиками. — И что они в этом интересного находят?
— Так, — подытожил я, — хватит тут наблюдать пип-шоу, пошли готовиться к продолжению нашего путешествия.
Минут через пятнадцать вдалеке раздался громкий взрыв, и из тоннеля в нашу сторону полетел всякий мусор. Пока мы наблюдали за въездом, к нам подошел победно улыбавшийся и уже почти полностью одетый Жоржик, тащивший на цепи парня в наручниках, трусах и майке.
— Это он, Роман Львович, меня обокрал. И Иван Васильевич правильно говорил, что он тут где-то обитает. Я, пока суд да дело, пошел его поискать, а он как выскочит на меня из-за ящиков с битой. Пришлось все бросить и схватить его. Ну а тут уж вы мне помогли, сам бы я не справился, не три руки все-таки…
Видно было, что моим соратникам до смерти хочется узнать, каким именно образом я помог французику, но я решил, что у командира должны быть свои секреты, и оставил это заявление без комментариев.
— А спроси, Жоржульчик, своего дружка, какого хрена он тут окопался среди бандитов и что тут делал. А то нам двигаться пора. Если говорить не будет, у нас тут Шурик с его клещами есть, с ним он быстро расколется.
— Да что вы, Ромочка, то есть товарищ командир, какие клещи? Он уже мне и так все рассказал. Ну-ка, малыш, повтори дяде то, что мне сказал. Быстро! А то сейчас опять за ящики пойдем!
Перепуганный «малыш», похоже, лишился остатков силы воли и немедленно рассказал нам во всех подробностях, как его нашел бывший покровитель и забрал с собой под землю, поселил в каком-то бункере, из которого был выход в огромное хранилище. Сам бункер находится метрах в двухстах от станции и имеет выход в подъезд обычного дома на набережной Тараса Шевченко. Но вчера тюремщик ушел куда-то и не вернулся. А прикованному цепью к трубе отопления узнику удалось развинтить ее газовым ключом, найденным в ящике с инструментами, и бежать. Наверх путь был заперт, и он отправился на платформу, где его и обнаружил Жоржик. Он рассказал также, что перед этим покровитель рассказывал, что «его ребятам» удалось перебить «зомбийцев», которые охраняли что-то важное и дорогое, но они боялись нашествия остальных и поэтому отправились за подкреплением.
Из всего сказанного я уловил, что сейчас хранилища никем не охраняются, а неизвестные бандиты собираются вернуться и, по всей видимости, забрать общак. Поэтому план, мгновенно созревший у меня в голове, включал два основных положения. Первое — добраться до хранилища и второе — отрезать туда путь бандитам. Приказав завести пленного в задний отсек автобуса и оставить под присмотром француза (уж он-то этого парня точно не упустит), я дал команду двигаться дальше, тем более что вернувшиеся Рамиль и Шурик сообщили, что путь вперед свободен. Проехав по довольно узкому (только-только чтобы пропустить наш автобус) тоннелю примерно километр, мы оказались перед мощными герметичными воротами. На них был изображен герб Советского Союза, а написанная по трафарету надпись сообщала, что мы находимся у въезда на объект Госрезерва СССР. Другая грозная надпись предупреждала о том, что тут установлен режим: «Стой! Стреляют!», но самих стрелков почему-то не наблюдалось.
