Вышли на встречку одновременно. «Бэха» обошла длинномерный Man и вернулась в свою полосу — по встречке уже приближалась вереница машин. Шедший следом Топилин утопил педаль в пол и проскочил вперед на несколько легковушек, отвернув руль перед самым носом у междугороднего «Икаруса», водитель которого в доли секунды успел высказать много горячих слов.
— Самому противно, — извинился Топилин, глядя в боковое зеркало на удаляющийся «Икарус».
«Бэха» догнала его перед развилкой Москва — Любореченск — дальше им было не по пути.
Анна нужна непременно. Без нее и затеваться не стоит.
Именно к ней — прилепиться и быть одна плоть. К ней, к светлоглазой Аннушке, у которой верткие устричные губы и синяя бабочка вспорхнула с бедра.
И нужно что-то решать с Владиславом Сергеичем.
Разобраться с травматом — и что-то решать.
Решать что-то.
Знать бы, как это сделать. Как это делается вообще? Как влезть в берлогу к малолетке? Что сказать? «Привет, малыш, давай дружить. Не кусайся». А дальше? Строить отношения, ага… Он же из параллельного мира — поди пересекись. Заискивать? Выманивать рублем? С уроками помогать, играть с ним в компьютерные игры? Что с ним, черт побери, делать — с неопознанным Владькой? Будет ходить на его матчи, кричать: «Нужен гол!» — или что они там кричат… Чтобы когда-нибудь, посверкивая счастливой слезинкой и облегченно вздыхая, отметить наедине с Анной эпохальное событие: Влад назвал его «дядя Саша».
Перспектива волшебная.
Машина подала сигнал: пора заправляться. До Любореченска хватит, но там на заправках очереди длинней. Решил заправиться. И в кафетерий при АЗС заскочить.
Пока заправлялся, пока пил кофе у витрины с видом на прилегающие окрестности, растерзанные недавним дорожным строительством, — паника улеглась. Раньше не случалось с ним такого. Разглядывая под кофеек неприбранную землю: все эти вывороченные корни, эти валуны, скатившиеся с обочины в поле, брошенные лишние сваи, и горки застывшего асфальта, и вездесущий нескончаемый мусор, — подумал: «Глупо выходить из себя там, где новая трасса выглядит вот так».
Еще ничего не случилось. Еще есть шанс все исправить.
После заправки поехал спокойней.
«Но с Владом, — напомнил себе Топилин, — нельзя откладывать, никак нельзя». В то, от чего он до сих пор ухитрялся увиливать, оставляя на потом — напоследок, на новые времена, в которых верховодит новый Топилин, — придется нырять без подготовки. А какой выбор?
Затор на въезде в Любореченск был небольшой, и на Вятской почти свободно. Принаряженные, одержимые распродажами улицы то бежали, то крались мимо.
«Можно и переехать, — раздумывал Топилин. — Чем-чем, а возможностью свинтить оттуда, где не заладилось, родина не обделила».
С Владом встретиться не удалось. Вахтерша долго морщила лоб над таблицей, лежавшей под стеклом на столе, проворчала, снимая очки:
— Тренировка у них. После часу приезжай.
В дверях столкнулся с крикливым крепышом из Владькиной компании. Шапку тот успел снять, совал ее в карман куртки.
Топилин преградил мальцу дорогу.
— Скажи-ка, отрок, можешь ли ты позвать мне Влада Митрохина? Очень нужен. И очень срочно.
Парень скроил высокомерную мину, голову откинул, будто лег на спинку дивана. Думал.
— Зачем тебе? — спросил.
— Затем.
Снова думал.
— Не могу, — сказал он. — Тренировка у них до часу. Хочешь, сам иди. Только без толку.
— Почему же, о достойнейший отрок?
— Достал, бля! — проворчал отрок и двинулся дальше.
Топилин прихватил его за локоток.
— Слэшь, ты, руки свои уберррее! — разразился парнишка на весь вестибюль, да заливисто так, с бубенцами.
И ушел. Стоявшие в вестибюле мужчины угрюмо рассматривали Топилина.
Пожалуй, кликушный был прав: соваться к Владу на тренировку не стоило.
Ждать было долго, ждать Топилин не умел. Два часа могли его вымотать. Посидел в машине, поглазел по сторонам. И отправился к Анне на новую квартиру.
Обстоятельства, правда, неудачные. Обстоятельства — из рук вон. Уж он-то понимает в неудачных обстоятельствах.
Про травмат он ей говорить не станет. Пока не нужно. Сначала с Владом обсудит.
Думал устроить Анне грандиозное свидание. А тут вон как…
Нажал на звонок и прислушался. Тишина. Подождал, позвонил снова — то же. Открылась соседняя дверь, выглянула молодая женщина — по-домашнему, в тонкой футболке.
— Здесь никто не живет.
— Как? Совсем?
— Да. Ремонт раньше нас сделали, но так и не въехали, — сказала она, переступая через пушистого кота, вышедшего поглядеть, кого там принесло в такую рань. — Не знаете, где их искать? А то мы хотели тут тамбур перегородить. Все так делают…
— Нет. Не знаю. Сам ищу.
— Жаль.
Подцепив кота ногой в толстом шерстяном носке и перенеся его, послушно повисшего, через порог, женщина исчезла за дверью.
Покурил на открытом балкончике, который вел с этажа на лестницу, — там, где они с Анной курили, когда он показывал ей квартиру… высокие потолки, холл… Сделав несколько затяжек, вынул телефон, вдавил сигарету в кирпичи и позвонил Анне.
«Просто попроси о встрече. Спокойно и коротко договорись о встрече».
Аппарат абонента был отключен или находился вне зоны действия сети.
Топилин вернулся на площадку.
Настроение было такое, будто опоздал на рейс. Самолет еще стоит — вон он, серебрится крылатым телом, лобастая морда еще только примеривается к небу. Но уже не пускают. Посадка окончена. И блата никакого, чтобы договориться. Можно постоять, посмотреть, как он вырулит на дорожку, побежит, поднимется над разлинованной землей, — и идти сдавать билет. Жизнь унеслась далеко вперед. Догоняй, если сможешь.
Что-то очень важное состоялось, догадался Топилин. Без него.
Пока искал, где ухватить, как развязать, — пока мечтал о том, как одолеет второстепенность и будет сам себе голова, — упустил, быть может, главное.
Уходи, чего. Снова опоздал.
— Да вон же он, — махнул поджарый старичок в окно. — Мяч пинает.
Шагнув дальше по коридору, Топилин посмотрел туда, куда ему показали, и увидел Влада. На пустом футбольном поле с ярким искусственным покрытием Влад лупил мячом в обтянутый резиной переносной щит. Мяч отскакивал, Влад подбегал, возвращал его на позицию, бил. Одет в зимнюю спортивную форму. Свободная трикотажная шапка, надвинутая на брови, делала его похожим на дружка-верзилу. Уменьшенная копия.
— А вы ему кто? — поинтересовался старичок. — Родственник?
