– Хорошо.
– И еще, госпожа! – Он отвел взгляд от берега и слегка содрогнулся. – Я хотел бы продать Телку. Рабыня, у которой начинается истерика при виде крови – не слишком подходящий спутник для воина.
– Это верно. – Брота с серьезным видом кивнула. Молодец, Тана!
Ннанджи, запинаясь, продолжал:
– Э… ты не могла бы продать ее вместо меня? Ты бы могла выручить больше, чем я.
– Вероятно. Когда мужчина вот так продает рабыню, это означает, что она не слишком хороша. Если ее продает женщина, она может заявить, что та чересчур хороша. Конечно, я требую комиссионных. Одну шестую?
Его лицо поникло.
– Тана сказала, что ты хочешь только одну пятую.
– Ладно. Для тебя – одну пятую.
Он просиял.
– Ты очень добра, госпожа.
– Спасибо, адепт.
– Таможенник ушел, Матарро послали за лекарем.
Возможность получить Седьмого в качестве пациента привлекла Шестого, которого сопровождали трое учеников, тащивших его сумки. Это был толстенький человечек с низким, вкрадчивым голосом и мягкими манерами; зеленая полотняная мантия была свежевыглажена, черные волосы прилегали к скальпу. Увидев инвалида, он нахмурился. Лекари столпились вокруг, что-то бормоча и ощупывая больного, в то время как непрофессионалы в напряженном ожидании собрались в дальнем углу рубки. Брота предусмотрительно встала справа от Ннанджи.
Наконец, Шестой поднялся и с некоторым сомнением посмотрел на собравшихся.
– Кому я имею честь доложить? – спросил он.
– Мне, – сказал Ннанджи, выступив вперед. Брота шагнула вслед за ним.
– Рана очень тяжелая, – осторожно сказал лекарь.
Естественно.
– Если бы он был штатским, я бы посоветовал позвать хирурга, чтобы тот отнял ему конечность.
Брота сдержалась, но рука Ннанджи, сжимавшая меч, слегка дернулась.
– Нет.
Лекарь кивнул.
– Я так и думал. Тогда с сожалением вынужден заявить, что за этот случай я не возьмусь.
Брота готова была вмешаться, но парень знал верный ответ.
– Мы уважаем твои знания, достопочтенный. Однако, пока ты здесь, возможно, ты мог бы что-либо посоветовать… относительно этих царапин от рапиры у меня на ребрах. Что ты порекомендуешь? – В одном глазу у него блестела слеза, но он, похоже, этого не замечал.
Лекарь понимающе кивнул и посоветовал Ннанджи находиться в прохладном месте, побольше пить, следя, однако, чтобы не захлебнуться, прикладывать к царапинам горячие компрессы каждые два часа, а в промежутке применять бальзам, который один из учеников достал из сумки. Ннанджи с серьезным видом поблагодарил его и заплатил золотой за бальзам и за совет.
– Ты вернешься завтра, достопочтенный? – спросила Брота. Ннанджи выглядел несколько удивленным, но Шестой радостно просиял и сказал, что, конечно, он придет снова проверить ссадины адепта. У нее не было намерения оставаться здесь на ночь, но она не хотела, чтобы он разболтал гарнизону о Седьмом в порту. Пока, по крайней мере.
Она проводила лекарей с корабля.
– Как долго, достопочтенный? – спросила она.
– Пять дней? – сказал толстенький Шестой. – На открытом воздухе. Но он был сильным человеком. Конечно, ты можешь позвать жрецов.
«Пять дней», – подумала Брота.
Лекарь почти сам не стал жертвой меча, когда уходил, поскольку Матарро и Катанджи организовали ему почетный караул у трапа, как это было принято на больших кораблях, и салютовали весьма неумело. Брота подавила улыбку и крикнула Ннанджи, чтобы тот пришел и преподал им урок. Он в ярости вылетел из рубки и с удовольствием выполнил ее просьбу.
– Ради всех богов! – сказал Матарро, когда монстр ушел. – Он что, в самом деле думает, что мы простоим так весь день?
– Нет, – Катанджи снова расслабился, приняв более удобную позу. – Он просто расстроился из-за Шонсу. Нандж в основном в порядке.
Затем мимо них проследовала направлявшаяся на берег Брота, и они снова отсалютовали мечами, но уже не столь рискованно.
Они смотрели, как на пристани раскладывают образцы товаров – сандаловое дерево и несколько медных котлов. Брота устроилась в кресле, а оживленная портовая жизнь Ки Сана продолжалась вокруг под жарким солнцем. Фургоны, грохотавшие с грузом бочек и тюков, поднимали облака едкой, пахнущей лошадьми пыли, в то время как высокопоставленные торговцы проходили мимо со своими свитами, с презрительной усмешкой бросая взгляд на товары. Лоточники толкали нагруженные тележки, зазывая покупателей; носильщики катили тачки. То и дело среди всего этого движения мелькали носилки, пешеходы, мулы и коробейники, платья, мантии и набедренные повязки, желтые, коричневые и оранжевые, на фоне всеобщей суматохи и шума. Территорию патрулировало немалое число воинов.
– Что теперь происходит? – зачарованно спросил Катанджи.
– Да все та же самая тошниловка, – ответил Матарро. – Если какому-нибудь торговцу станет интересно, что тут у нас, он подойдет, посмотрит и скажет, что все это дерьмо, а Брота ему ответит, что он дурак и что это отличный товар. Потом они попытаются договориться о цене, а потом, если у него серьезные намерения, он поднимется на борт и взглянет на наши запасы. Наконец, они пожмут друг другу руки.
Какое-то время ничего не происходило. Несколько торговцев по-собачьи фыркнули и удалились. Затем Тана вывела Телку, умытую, причесанную и подобающе одетую, и повела ее на пристань. Первые отсалютовали и любовно посмотрели им вслед.
– Ты ни разу не пробовал, – сказал Матарро.
– Пробовал! – Катанджи закатил глаза. – Прошлой ночью! Нандж храпел, словно точильный камень. Я подкрался и попробовал. Три раза.
– Она похожа на кучу дерьма! – с сомнением сказал юнга.
– Вовсе нет! – заверил его Катанджи. – Стоит мне начать, и она просто звереет. ЕЙ нравится! Она так стонет и вздыхает! Просто здорово! – Он пустился в описание живописных деталей.
На Матарро это произвело впечатление, но он все еще не был убежден.
– Можешь поклясться на мече?
Катанджи ответил, что, конечно, может, с уверенностью человека, слова которого никогда не подвергаются сомнению. Затем их внимание снова переключилось на пристань.
Появление Телки вызвало значительно больший интерес, нежели целая груда сандалового дерева. Торговец-Шестой прервал переговоры у соседнего корабля и поспешил к ней, чего было достаточно для того, чтобы Брота тут же вскочила со своего кресла. В тот же момент дорогу пересек Пятый, за ним еще один Шестой. За ними последовали другие, образовав толпу, которая начала расти и толкаться. Матарро несколько раз недоверчиво выругался, и из рубки появился Ннанджи, чтобы посмотреть, что происходит. Похоже было, что Брота ведет аукцион, судя по взмахам рук и громким голосам.
