— Нам нельзя. — Тара взяла корзину с косметикой.
Хлоя, нахмурившись, посмотрела на нее.
— Да, уборка — это твое.
— Не сегодня.
— Что не так с нашими малолетними рабами?
— Карлос драит двор, а Миа я забираю на кухню.
Хлоя моргнула.
— Что?
— Ну да. Я пустила ее туда, вульгарно пытаясь добиться ее расположения, и позволила ей печь пирог, которым мы будем встречать гостей.
— Подожди‑ка минутку. — Хлоя прищурилась. — Она печет пирог, а я драю туалеты? Я же старше! Где справедливость?
— Ты совершенно не понимаешь всего смысла моих поступков. Ты знаешь, насколько важен этот пирог?
— Да как я могу забыть такое? — сухо ответила Хлоя. — Но за что ей такая честь?
— Эй, она моя дочь! — Как только эти слова сорвались с ее губ, Тара улыбнулась. Ей просто нравилось их произносить.
Хлоя неожиданно ухмыльнулась.
— Эти слова доставляют тебе удовольствие, Тара.
— Я просто констатирую факт.
— Признай это, Тара.
Она кивнула и позволила себе улыбнуться.
— Мне нравится это произносить, очень нравится.
— Так она печет пирог?
— Да. — Тара посмотрела на самодовольную улыбку Хлои. — Что? Я чего‑то не знаю?
— Да нет, ничего. Просто ничего она не печет, а пялится из окна гостиной на Карлоса, который поливает из шланга двор, — улыбнулась Хлоя.
Тара вздохнула.
— Я видела, как она завтракала сегодня с Фордом, — сказала Хлоя. — Кажется, они хорошо проводят время.
От этих слов у Тары в груди потеплело. Для парня, который вырос без присмотра, у Форда обнаружились некоторые замечательные человеческие качества. Заботиться о других — естественно для него. Миа тотчас же полюбила его. Но помимо теплоты от того, что им хорошо вместе, она почувствовала сожаление, потому что у нее как раз с Миа ничего не получалось.
— У нее его улыбка, — сказала Хлоя. — И его смех.
Итак, Миа смеялась вместе с ним. Ну конечно. Форд смешил ее за завтраком, он симпатичный и всегда искренне смеется, тогда как Тара превращает завтрак в угли и застывает, когда ее просят ответить на простые вопросы.
Вот теперь она ревнует. Замечательно. Она ревнует, потому что легко полюбить Форда, а вот Тару…
— Отнеси это в ванную. А я застелю кровати.
— Одну. Ты застелешь одну кровать, — поправила Хлоя. — Для двух гостей‑супругов, к тому же молодоженов. Они, вероятнее всего, даже не заметят, если ты им не дашь простынь. А мне противопоказаны всякие чистящие средства, у меня астма.
— Я знаю, что астма освобождает тебя от всего, чего ты не хочешь делать, — сказала Тара. — Но я купила средства без химии. Теперь ничто не помешает тебе заняться уборкой.
— Отлично. Просто замечательно. Можешь называть меня Золушкой. — Хлоя вздохнула, посмотрела в окно и рассмеялась.
— Что?
— Ничего.
Ну конечно. Тара посмотрела в окно. Карлос поливал двор.
А Миа оказалась рядом с ним.
Карлос был упрямым, тихим и, что самое главное, непонятным. Судя по одежде, он был не самым лучшим парнем для Миа, но, с другой стороны, на работу он всегда приходил вовремя и вкалывал на совесть.
Но в данный момент он не столько работал, сколько… позировал. И хотя за три месяца Тара едва ли услышала от него три фразы, теперь они с Миа болтали без умолку.
Карлос улыбался Миа, совсем забыв про клумбу, которую должен был поливать.
Миа смеялась, тепло, искренне, и это смех совершенно изменил ее лицо.
— Как мило, — сказала Хлоя.
— Нет. Вовсе не мило. — Тара покачала головой. — Ему семнадцать, а семнадцатилетние парни хотят только одного.
Хлоя засмеялась.
— О, ты такая ханжа.
Тара вздохнула и прижалась лбом к стеклу.
— Мне она так не улыбается.
— Ну конечно, нет. Она ведь не надеется, что потом ты ее поцелуешь.
Тара вновь вздохнула, и Хлоя обняла ее. Удивленная, Тара повернула голову и встретилась взглядом со своей младшей сестрой. Они, словно дети, вместе провели лето, но за последние шесть месяцев Тара могла бы по пальцам пересчитать, сколько раз они прикасались друг к другу, чтобы выразить эмоции.
— Все будет хорошо, — успокоила ее Хлоя и нежно прижала к себе. — С ней все будет в порядке. Она здесь счастлива.
Получив неожиданную помощь из неожиданного источника, Тара почувствовала некоторое облегчение.
— Ты уверена?
— Да. И у меня такое чувство, что последнее время она была несчастна. Дыши ровнее, Тара.
— Я ненавижу, когда меня просят дышать ровнее.
— Не заводись.
— Я всего лишь надеюсь, что мы с ней сблизимся.
— Эй, она здесь, разве нет? Это произошло. — Хлоя прижала сестру к груди. — Пусть все идет как идет. Хоть раз в жизни не приказывай. Отпусти все и наслаждайся жизнью.
Тара помедлила и взглянула на Хлою.
— Слушай, а ты становишься милой.
— Правда? — Хлоя просияла. — Думаю, я могу быть очень милой, но сейчас вовсе не этим занимаюсь.
Тара вздохнула. Она знала, что не может все так хорошо закончиться.
— Отлично. Чего ты хочешь?
— Прожить следующую неделю без твоего брюзжания по поводу моего отъезда.
— Куда на сей раз?
— На Кабо. У меня есть друзья, которые работают там в пятизвездочном отеле и нуждаются в моей косметике для ухода за кожей.
— В последний приезд ты покрасилась там в блондинку и проколола соски.
Хлоя вздрогнула от воспоминаний.
— Ну да. Я буду работать, так что на сей раз никакого алкоголя.
— Рада слышать, — сказала Тара. — Какую часть тела ты приготовила для пирсинга?
— На самом деле…
— Не надо. — Тара махнула рукой и состроила гримасу. — Не хочу знать. — Она не хотела нарушать теплую атмосферу и просто прижалась щекой к щеке Хлои. — Я тебя люблю, ты знаешь.
Какое‑то время Хлоя колебалась, но потом тоже сжала ее в объятиях, крепко‑крепко. Правда, не стала повторять слова любви, она никогда их не говорила. Но возможно, жесты значат больше, чем слова. Хлоя осторожно увела Тару от окна.
— Ты не смотрела результаты голосования сегодня утром? Форд и Логан идут ноздря в ноздрю. Наверное, это из‑за прошлой ночи.
Тара застыла.
