Только его взгляд выражал напряжение, которое он чувствовал.
— Ты думаешь, что все дается мне слишком легко? Что я в жизни не прилагаю никаких усилий?
— Нет, — возразила Тара. — Я знаю, откуда ты пришел. Я знаю, как ты боролся, чтобы оказаться тем, кем стал… Но парусники… Посмотри, Форд. Это легко далось тебе. И Логан был не единственным мужчиной в моей жизни, который обнаружил свое фото на страницах газет. Ты тоже был там.
— Я вовсе не был монахом. Боже, Тара, мне было двадцать, много денег и женщин — да, я наслаждался всем этим.
— Да, ты был помолвлен с кем‑то, после того как получил золотую медаль. Вы познакомились на тренировках. Но в последний момент ты все отменил.
Что‑то блеснуло в его глазах — вероятно, раздражение от попыток объясниться. Как это типично для мужчин.
— Потому что, — сказал он, — ей нужны были лишь деньги и слава. Она рехнулась на внимании, а я… — Он нахмурился. — Я хотел простой, обыкновенной жизни. Той самой, над которой я так работал.
— У тебя был контракт на спонсорство, но ты от него отказался.
Он уставился на нее.
— Ты что, читала газеты?
По правде говоря, Тара с жадностью поглощала каждый кусочек печатного текста, в котором говорилось о нем.
— Да.
На какое‑то мгновение он замолчал.
— Я не чувствовал тяги к соревнованиям, так что выбрал спокойную жизнь. Мне казалось неправильным добиваться контракта, если не чувствуешь в себе сил вернуть вложенные деньги. Так что, возможно, я не сделал того, что от меня ожидали, но я всегда жил так, как считал нужным.
— А как насчет нас? Тогда, семнадцать лет назад?
Его взгляд стал жестче.
— Ты ушла от меня.
— Да, но ты позволил мне уйти.
— Что? Ты шутишь? — Он провел ладонью по волосам и отвернулся, мышцы его напряглись. Когда он снова повернулся к ней, на его лице было написано раздражение и разочарование — чувства, которые она редко замечала у Форда. — Никто на земле не может удержать тебя, если ты что‑то задумала, Тара.
— Но ты даже не пытался. — Ее горло сжалось, она почувствовала знакомую боль. Боже, опять боль. Ей вовсе не хотелось чувствовать это волнение, страх и одиночество. Да, ушла, но она была такой молодой и глупой. — Ты не сделал ни одной попытки найти меня.
Полный разрыв отношений дал ей время пережить боль. Но теперь это беспокоило. Очень. Форд сильно переживал из‑за нее, но теперь она уже не знала, достаточно ли сильны были его чувства.
Обещания подростков не значат то, что должны значить. И что вообще подростки знают о любви? Если это действительно была любовь, почему он не пошел за ней, даже не попытался ее вернуть?
Она знала, что он хотел сделать все правильно по отношению к ней. И он был отличным парнем: надежным, сердечным, заботливым, — но это все, что она знала наверняка. А еще она знала, что вряд ли была значима и важна для него так, как бы ей этого хотелось.
И не было никаких оснований думать, что что‑то изменилось.
— Я все запомнил иначе, — тихо сказал он. — Ты бросила меня. Сбежала.
От встречного обвинения и его холодного тона она с трудом сглотнула.
— Что было, то было, — сказала она. — Сейчас все по‑другому. Здесь Миа. Мы не можем больше играть в эти игры, Форд. Она очень ранима и страдает из‑за развода своих родителей. Мы не можем сейчас допускать ошибок по отношению к ней. Просто не можем. — Она повернулась было уйти, потом передумала. Он заслужил того, чтобы знать правду. — Это какое‑то чудо, что происходит сейчас, когда… — Она проглотила комок и прошептала: —…когда у нас появился шанс все вернуть. И меня просто убивает это: ведь та боль, которую я причинила другим и которая точила меня изнутри… все это было впустую.
Ошеломленный, он смотрел на нее.
— Тара, — произнес он мягко, в голосе его было сожаление. — Ты не должна казнить себя, уничтожать свою жизнь и свое будущее из‑за прошлого.
Она никогда не понимала этого, но он был прав. Она все время наказывала себя за то, что бросила Миа.
Форд смотрел на нее серьезными глазами.
— Я тоже много раз думал об этом. Это чувство вины. Ты в этом не одинока.
Она выдохнула.
— Откуда ты знаешь, что я чувствую?
Он погладил ее щеку подушечкой большого пальца и улыбнулся:
— Все написано на твоем лице. Но не позволяй чувству вины глодать тебя. Началась новая глава твоей жизни. Переверни страницу.
Он все еще прикасался к Таре, другую руку положил ей на спину, а она боролась с соблазном уткнуться лицом в его ладонь.
— Что будет, если я переверну страницу?
— Это твой выбор, — ответил он. — Он был всегда. Знай: ты не одинока — нас двое, нет, трое.
Она уткнулась ему в грудь, такому большому, теплому и сильному. Достаточно сильному, чтобы переложить часть ноши на свои плечи — по крайней мере в этот момент. Она, не отдавая себе отчета, прижалась к нему. Его сердце было спокойно и глаза тепло смотрели на нее.
Внутрь ее.
Она думала о том, как он угадал ее мысли, и это давнее знакомое чувство близости и нежности нахлынуло на нее. Она подняла голову и навалилась на закрытую дверь кладовки.
Устав думать, устав держать в голове сотни причин, по которым они должны избегать друг друга, она, следуя инстинктам своего тела, прижалась губами к его губам, но тут дверь кладовки неожиданно распахнулась и она упала прямо в объятия Логана.
Глава 14
В сущности, если твой рот занят, много наврать не получится.
Тара Дэниелс
— Какого черта? — Логан удивленно уставился на Тару, потом поднял голову и увидел Форда.
Тара все еще не могла пошевелиться, когда в кухню вошла Хлоя и, бросив взгляд на Тару, которая, словно колбаса в сандвиче, была зажата между Логаном и Фордом, вскинула руки.
— Клянусь Богом, я ни при чем. — Она мотнула головой, развернулась и поспешно ретировалась.
Логан все еще разглядывал Форда, который, в свою очередь, разглядывал его.
— Как неловко. Мне пора закончить работу. — Тара схватила пылесос и направилась к лестнице.
Если тебя терзают сомнения, берись за пылесос. Она была просто демоном‑уборщиком. Тара заканчивала пылесосить вторую комнату, когда ее обхватили чьи‑то руки и отобрали пылесос.
Логан развернул ее лицом к себе, он улыбался, но глаза оставались серьезными.
— Избегаешь меня?
— Немного. — Она перевела дух. — Логан, зачем ты здесь на самом деле?
