Вот так и ее жизнь.
— Ты знаешь, что Карлос влюбился в Миа?
— Да, но они еще слишком молоды для любви. — Уголки рта Форда слегка изогнулись. — Если бы я сказал тебе это в семнадцать, ты бы обиделась.
Верно. Тара потерла виски.
— Ладно. Признаюсь: они, похоже, умнее нас. Приемные родители неплохо ее воспитали.
— Да.
Они молча прошли мимо колеса обозрения, и Тара знала, о чем они оба думают. Слава Богу, приемные родители действительно хорошо воспитали их дочь. Тара была им очень благодарна.
— А ты знаешь, что между Сойером и Хлоей что‑то намечается? Они только что кружили как два тигра в клетке.
— Скорей, Сойер был тигром, а Хлоя стояла в центре с хлыстом в руке.
— Не поняла.
Форд покачал головой.
— Сойер большой мальчик, сам справится.
Они остановились у лотка с мороженым, где было немало народу. Ланс предлагал попробовать новые сорта.
— Попробуйте мороженое с темным бельгийским шоколадом.
— О Боже, — простонала Тара, сглотнув в предвкушении.
— Будете брать? — спросил Ланс.
— Да. — Тара причмокнула губами. — И еще вон то, с тертым шоколадом. — Она почувствовала губы Форда у своего уха.
— Причмокнешь так еще раз, и затащу тебя в ближайший темный уголок. И когда я закончу, ты не сможешь вспомнить свое имя.
Она уже и так его не помнила.
— Какая наглая угроза, — смогла выдавить Тара.
— Так давай приведем ее в исполнение.
Она повернулась к нему с мороженым в руках. Не сводя с нее глаз, Форд лизнул мороженое. Не сговариваясь, они пошли в машину Форда. Он отвез ее на свою лодку и на руках поднял на борт в серебряном свете полной луны.
Глава 24
На каждое действие найдется критика. Не обращайте на нее внимания.
Тара Дэниелс
Тара спала, свернувшись калачиком под боком у Форда, а он молча слушал ее дыхание, боясь пошевелиться. Он не хотел разбудить ее, потому что если она проснется, то встанет, оденется и уйдет. Это у нее хорошо получалось.
Впрочем, он всегда позволял уйти.
Ему некого было винить в этом, кроме себя самого. Может, плохая наследственность, трудное детство. Но все это были лишь оправдания, и он прекрасно это понимал.
То, что Тара вернулась в Лаки‑Харбор, было серьезным обстоятельством. То, что осталась, — еще более серьезным. Их отношения уже ни для кого не были секретом, да и самим было понятно, что чувства их стали сильнее, но она не решалась на большее, и он не мог ее винить.
Она могла сгореть как спичка.
Он понимал это; мало того, он был тем, отчего она горела. Он готов был дать ей время, но и ему нужно было время, чтобы осознать все свои ошибки, время, чтобы понять, что все это значит для него самого.
Она заставила его смеяться, заставила чувствовать, заставила быть счастливым.
Но в то же время он стал уязвимым, и это его пугало.
Он ненавидел в себе это качество.
Тара зевнула, потянулась и села в кровати.
— Не надо, — сказал он.
Она удивленно посмотрела на него.
— Чего не надо?
Он вздохнул.
— Не уходи, останься на ночь.
Она нежно улыбнулась, и он понял по ее глазам, что его слова много значат для нее. Он сказал что‑то важное.
Это был шаг в правильном направлении, он улыбнулся в ответ.
Но она все же встала с постели.
— Я не могу сегодня остаться. Мне нужно в гостиницу. — Тара оделась, нагнулась и поцеловала его. — Спокойной ночи, Форд. — И ушла, цокая каблуками по палубе. Наступила тишина, единственным звуком в которой было учащенное биение его сердца.
Что ж, она ушла, но перед уходом поцеловала его на прощание. Шаг в правильном направлении, напомнил он себе и улыбнулся в темноте.
На следующее утро Тара проснулась и приняла душ, намереваясь приготовить постояльцам лучший завтрак в их жизни. У нее ничего не подгорит. Впрочем, сначала нужно разбудить Хлою — ведь она ее об этом просила, — но кровать оказалась пустой. Тара не слышала ночью, как та возвращалась; впрочем, наверняка она уже в гостинице и приводит кухню в беспорядок.
Тара спустилась в гостиницу и прошла на кухню, чувствуя раздражение.
Впрочем, там никого не было. Тара позвонила Хлое на сотовый, но услышала автоответчик. Тогда она набрала Мэдди.
— Алло, — ответил ей сонный голос. — Кто‑то умер?
— Хлоя с тобой и Джексом? — спросила Тара.
— В его постели нам втроем было бы тесновато. А что?
— Похоже, она не приходила домой этой ночью.
— Но они ведь ходили в горы. Черт… — Судя по голосу, Мэдди проснулась. — Ты думаешь, она снова в тюрьме?
— Поди знай.
— Я буду через пятнадцать минут.
— Нет, — сказала Тара. — Ты вчера работала допоздна. Я сама.
— Милая, я все равно собиралась помочь тебе с завтраком, я буду через пятнадцать минут.
— Ладно, — сказала Тара с благодарностью. — Спасибо. Ты позвонишь Сойеру или я?
— Зачем звонить Сойеру? — спросил тот, заходя в кухню — он занял половину ее пространства. Он был в униформе, свеж и бодр, и пришел, как всегда, за своей чашкой кофе.
Тара налила ему кофе в термокружку навынос.
— Спасибо, — поблагодарил он и, взяв ее, навалился плечом на стену. — Так что ты хотела мне сказать?
Тара раздумывала, рассказывать ли ему все, ведь Хлоя частенько попадала в неприятности и Сойеру потом приходилось расхлебывать это.
Но с другой стороны, если не рассказать, а с сестрой что‑то случилось… и Тара решилась.
— Хлоя сегодня не ночевала дома.
Сойер и глазом не моргнул, но все же что‑то изменилось его лице.
— А должна была?
— Да.
— Она была вчера в горах с группой скалолазов.
— Возможно, — осторожно подтвердила Тара. — И что?
— Этим утром я арестовал одного из них.
О Боже.
— А кого и за что?
— Тодд Фицджеральд. Он находился в состоянии алкогольного опьянения в публичном месте.
Ну конечно, Тодд. Тара вздохнула, и Сойер оттолкнулся от стены.
— Я сделаю пару звонков.
Она понимала, о чем он говорит. Он позвонит в участок, в больницу, в морг. Но прежде чем он вышел за дверь, появилась Хлоя с дикой прической, горящими глазами, во вчерашней одежде и с туфлями в руках.
