— Да, — сказала Миа. — Потому что один глупый парень вывел меня из себя.
Всем своим видом Карлос выражал страдание. Он все еще стоял с ящиком в руках.
— Дорогая, помоги Карлосу разгрузить это в кладовой, — обратилась Тара к дочери.
Миа удивилась.
— Но раньше ты говорила, что я смогу пройти с ним в кладовую только через твой труп.
— У тебя три минуты, — предупредила ее Тара. — И если не явишься оттуда в том же виде, в каком ты сейчас, то без мертвого тела не обойдется. Только это будет не мое мертвое тело. Либо так, либо никак.
Тара посмотрела на Карлоса.
— Лучше так.
Карлос дождался, пока Миа пройдет вперед, и посмотрел на Тару.
— Всегда и все можно исправить, — сказала она ему. — Было бы желание.
Он кивнул и проследовал за Миа в кладовую.
Тара огляделась и увидела пустую кухню, в которой царил хаос, и впервые не почувствовала раздражения из‑за беспорядка, а, напротив, почувствовала себя…
Дома.
Она вышла на улицу через заднюю дверь и полной грудью вдохнула свежий соленый воздух. Подойдя к клумбе, выдернула сорняк. Затем посмотрела на часы. Их три минуты давно истекли. Она прошла в дом и постучала в дверь кладовой.
Ответа не было. Черт. Дай подросткам палец, они руку по локоть откусят. Надо было предвидеть это — ведь она сама так поступала, когда была подростком.
— Эй! — Она постучала сильнее. — Я не шутила насчет мертвого тела.
— Да все в порядке, мам.
Тара развернулась и увидела Миа и Карлоса рука об руку — они стояли позади нее и улыбались. У Тары перехватило дыхание.
— Ты назвала меня мамой, — прошептала она, прижав руки к груди.
— Ну да, а что в этом такого?
— Конечно, ничего. Вы договорились?
— Нет, — спокойно ответила Миа и посмотрела на Карлоса с улыбкой. Тот не улыбнулся в ответ, но тепло посмотрел на возлюбленную.
— Мы решили наслаждаться летом, пока оно не кончилось, — продолжила Миа, не сводя глаз со своего парня. — Посмотрим, что из этого выйдет. Я ведь вернусь… — Она пожала плечами.
— Звучит по‑взрослому, — с трудом проговорила Тара, и снова у нее перехватило дыхание от того, как Кар‑лос посмотрел на ее дочь. Он едва держал себя в руках. Он был собран и холоден. Знакомая техника.
Но ему было больно, и Тара переживала за него. Он готов был на все ради Миа, но согласился ждать, понимая, как непросто удержаться от соблазнов, и зная, как часто будут жалить ревность и одиночество. Вполне возможно, что он не верил в благополучный исход этого мероприятия. Но у Тары сложилось такое впечатление, что у Миа веры хватит на двоих.
— Не поможете мне с ужином? — спросила Тара у ребят.
И они помогли: шинковали, натирали, пассировали, — а когда закончили, лицо у Тары раскраснелось. Она поняла это, потому что Миа мельком глянула на свое отражение в ложке.
Тара улыбнулась.
— Я, наверное, ужасно выгляжу…
— Ты у меня красавица, — сказала Миа.
* * *
Этим вечером у Тары все получилось. И с ужином, и с дочерью. И она поняла, что все дело в любви.
Если готовить с любовью, все получится. Если жить с любовью, то и жизнь сложится. С любовью наперевес она могла быть кем угодно: шеф‑поваром, мамой, сестрой, любимой.
Кем угодно.
Тара посмотрела на Миа.
— Мне нужно выйти ненадолго. Ты разберешься с телефоном?
— Разумеется. Мэдди и Хлоя в гостинице, если что.
Тара схватила ключи и выбежала на улицу. Надо пойти к Форду, надо все ему рассказать, рассказать, до чего она додумалась. Но Форд как раз с трудом выбирался из машины Сойера.
Глава 28
Ты не познал жизнь, если не познал любовь.
Тара Дэниелс
Увидев муки Форда, Тара бросилась к нему.
Но тот остановил ее, резко тряхнув головой.
— Да, не стоит беспокоиться, — сказал Сойер, — он получил полный пакет медицинской помощи.
Тара внимательно осмотрела Форда. На лбу испарина, выглядел он бледно, и его штормило.
— Тебе нужно лечь. Заходи в дом.
— Одну минуту! — воскликнул он.
— Подожди, я тебе…
— Хватит уже ждать. Хватит идти легким путем и смотреть, как жизнь проходит стороной.
Сердце Тары сжалось.
— Что ты хочешь сказать?
— Кое‑что очень важное. — Форд с видимым усилием навалился на машину, стиснув зубы. — Я тоже люблю тебя, Тара.
Она перестала дышать.
— Но ты ведь уже говорила, что любишь меня, верно? Только не начинай про лекарства, что они сыграли со мной злую шутку.
— Я помню, что говорила. И… да, я тебя люблю.
— Хорошо. Потому что я тоже тебя люблю. И, думаю, всегда любил. И всегда буду любить. — Один костыль с шумом упал на асфальт. Форд наклонился, чтобы поднять его, но замер и цвет его лица с белого переменился на зеленый.
— Форд. — В ту же секунду Тара подскочила к нему и взяла под руку с одной стороны, а Сойер — с другой.
— Нет. — Форд высвободился. — Просто дайте мне договорить. Я, похоже, вот‑вот упаду в обморок.
— Нет уж. — Тара кивнула Сойеру. — Закончишь внутри.
— Мне нравится, когда ты командуешь, — пробормотал Форд. — Особенно в постели. Мы скоро сможем уединиться?
— Еще бы ты слушался меня, когда я командую.
— Если ты разденешься, я, честно, попытаюсь.
Сойеру надоело это слушать.
— Вы не забыли, что я здесь?
Он попытался завести Форда в гостиницу, но тот начал брыкаться.
— Не надо, — сердился он. — Не сейчас, Сойер.
— Дай догадаюсь. Тебе нужна одна минутка.
— Форд, ты очень слаб, — сказала Тара вздохнув, потому что Сойер бросил друга и направился к крыльцу в одиночестве.
— У меня с собой обезболивающее, — объявил Форд.
— Знаю, именно поэтому…
— Мне надо сделать это, Тара; я пришел сюда, чтобы сделать это.
— Ты хотел сказать мне что‑то, — напомнила она.
— Да. На самом деле хотел спросить кое‑что. В последний раз ты не восприняла мои слова серьезно, потому что я был в стельку пьян. На этот раз я не пьян, Тара. — При этих словах в его глазах отразилась боль, но помимо боли она увидела в них тепло, привязанность и любовь. — Подожди секунду.
