Артемас нахмурился, но ничего не сказал. Правда — единственное, что у них оставалось, и Джеймс должен это признать. Джеймс медленно скользнул взглядом по фотографии:
— Сколько нам было?
— Мне что-то около четырнадцати. Прошло года двадцать четыре.
Джеймс страдальчески протянул обе руки. Артемас передал ему фотографию, тот бросил быстрый взгляд на маленькое личико Джулии.
— Однажды я не удержал ее, — сказал Джеймс. — Я не должен был допустить этого снова. Чтобы кто-нибудь угрожал ей.
— Слава Богу, мы наконец все поняли.
Джеймс осторожно спросил:
— А Лили?
Артемас многозначительно взглянул на него: сколько подозрений, унижения выпало на ее долю в течение последних двух лет по вине Джеймса!
— Она, конечно, пыталась ради меня.
— Она вытерпела много от нас… от меня… ради тебя.
— Если ты все еще сомневаешься в нас, скажи, прежде чем сегодня вечером она вернется сюда. Ей-богу, я могу понять, почему ты считаешь ее своим врагом, но я не позволю тебе больше наказывать ее.
Джеймс расправил плечи:
— Тогда позволь внести ясность. Я поеду к ней… прямо сейчас. Я должен сказать ей, что я ошибался.
Артемас признательно вскинул на него глаза:
— Я никогда так не гордился тобой!
В наступившей тишине преобладали эмоции.
— Подожди, она сейчас приедет от тети. Ей, видимо, нужно немного побыть одной. Представляешь, Хопвел Эстес намерен прогнать ее со старой фермы Маккензи, потому что она увлеклась мной! Представь, она решилась на это… потому, что любит меня!
— Надо найти путь образумить Эстеса. — Джеймс мрачно улыбнулся. — Я специалист по безрассудным нападкам.
— Лили говорила, что Эстес не очень-то обрадовался досрочному освобождению Джо. Видимо, он не собирается защищать честь Джо.
Джеймс смотрел перед собой, как будто был готов к экзекуции.
— Люди могут сказать то же самое обо мне. Что я счастлив, поскольку в семье меня любят.
— Я никогда не сомневался, что ты достоин уважения и любви. И очень хорошо, что ты — мой брат.
Джеймс положил фотографию на стол, обхватил голову руками. Артемас сжал его руку:
— Что с тобой? Что еще тебя гложет?
— Прошлой весной я заключил сделку с мистером Эстесом. — Джеймс стиснул зубы. — Мы договорились, что, когда его сын выйдет из тюрьмы, он получит деньги в качестве материальной помощи. В свою очередь, Эстес не согласится продлить срок аренды Лили.
Артемас не хотел этому верить.
— Это правда. Но, пожалуйста, поверь, я уже сделал все, чтобы изменить это. — Джеймс готов был умереть от стыда.
— Так, значит, из-за тебя Эстес просил Лили отказаться от фермы? Значит, из-за тебя она должна потерять оранжерею и питомник? Ты заставил страдать человека, которого я люблю больше всего на свете! Ты пренебрег моим доверием и единством семьи!
Он замахнулся и сильно ударил Джеймса кулаком по лицу.
Джеймс пошатнулся, сделал шаг назад:
— Я лишь прошу тебя позволить мне исправить ситуацию.
— И что ты собираешься предпринять? — Артемас чуть ли не хрипел от злости.
— Мой адвокат, вероятно, говорит сейчас с Эстесом. Я хочу оставить договор в силе с условием, что Лили продолжит аренду, как и прежде…
— А как же Лили? Как она поступит в этом случае? Черт бы тебя побрал!
— Я немедленно переговорю с ней в доме ее тети. — Пожав плечами и потупив глаза, он затем произнес: — Теперь, я думаю, ты предпочитаешь, чтобы мы с Элис сегодня же вернулись в Атланту?
— Элис здесь всегда рады. Но тебя… — Артемас опустил голову, — я не знаю, будешь ли ты снова принят здесь.
Джеймс понуро поплелся из комнаты.
* * *
После ухода Лили Хопвел надел пальто, прошел в спальню и просмотрел памятные подарки, лежащие в выдвижном ящике стола. Положил в карман фотографию сына в юном возрасте и небольшой золотой крестик своей жены. Затем взял со столика кварцевый кристалл, на котором гадала Маленькая Сис, и также сунул в карман.
Выдвинув другой ящик, долго рылся в носовых платках и носках, пока не нашел наконец маленький револьвер. Теперь, кажется, все.
По пути он встретил машину адвоката Джеймса Коулбрука. Очередные неприятности?! Ну уж нет! Тот неистово махал рукой, но Хопвел его проигнорировал.
* * *
Маленькая Сис, упав духом, неподвижно сидела на диване словно эксцентричная, бабушкина кукла, одетая в красные стременные штаны и длинный красный свитер с остролистом на рукавах и серебряными колокольчиками на груди. На нее было жалко смотреть. Только взгляд беспрестанно перескакивал с Лили к Большой Сис и тете Мод, как амортизатор в пинболе
[40]
.
Лили перестала ходить взад-вперед, подошла к Сис, опустилась на колени и взяла ее руки в свои.
— Он просил передать, что любит тебя, — ласково сказала Лили. — В этом он никого не обманывал.
Но Большая Сис, выудив из-за щеки остатки табака и сплюнув в плевательницу, спокойно посмотрела на Маленькую Сис:
— Ты, старая секс-бомба, таскалась за мерзавцем, который намеревался лишить Лили всего, ради чего она работала.
Мод пододвинулась на край тахты и укоризненно посмотрела на Большую Сис.
— Скорее всего Хопвел теперь поставит шерифа у двери Джо. Вернет своего сына в тюрьму. Самая большая проблема теперь в том, как Лили поступить, зная о гадком плане Джеймса Коулбрука. Мы, трое… — Мод показала рукой на себя и своих сестер, — не станем стоять в стороне, но если ты не хочешь выносить сор из избы, то так оно и будет.
Лили кивнула.
Большая Сис фыркнула:
— Если ты пытаешься сохранить больное дерево, нечего жалеть гнилые ветки. Если Джеймс прогнил, то надо дать Артемасу пилу.
— Приятная свадебная церемония! — воскликнула тетя Мод. — Артемас возненавидит собственного брата. Выгонит его вон.
— Мне кажется, отношение Джеймса ко мне теперь изменилось. — Лили оперлась на камин. — Я поговорю с ним, но Артемас не должен узнать об этом. Даже если Джеймс намерен бороться со мной всю оставшуюся жизнь.
— Лили! — разом вскричали тетя Мод и Большая Сис.
— Это все равно что игнорировать гремучую змею, — взывала к разуму тетя Мод.
Лили глухо рассмеялась:
— Я буду просто держаться подальше.
— Да, и, когда ты отвернешься, Джеймс ужалит тебя.
Наконец пошевелилась Маленькая Сис. Слезы потекли по ее щекам.
