Шаги затихли. На фоне света и деревьев показался высокий силуэт мужчины. Я увидела длинные, чуть рас-ставленные ноги, опущенные вдоль тела руки. Бронзо-вые листья дубов служили ему фоном. Осы угрожающе зажужжали.
Он сделал шаг вперед.
— Не двигайтесь! — тихо приказала я. — Не шевели-тесь, иначе они набросятся на вас.
— Вы сильно искусаны? — Его низкий голос звучал спокойно, но выговор был не южный. Хороший, силь-ный голос, который трудно забыть.
— Я совсем не искусана, не беспокойтесь. Просто у меня талант привлекать к себе пчел и ос.
Я легонько дунула, когда оса уселась на мою ниж-нюю губу. Она улетела. Холодные мурашки поползли по моей коже. Незнакомец сделал еще шаг вперед, сту-пая очень осторожно для высокого человека. Я открыла рот, чтобы предупредить его, но не произнесла ни слова.
Он остановился в узком луче света и смотрел на меня словно завороженный. И я смотрела на него, как ребенок в церкви.
У него было суровое, холодное лицо без морщин, плотная шапка темных волос и темные глаза. И эти глаза смотрели прямо на меня. Он осторожно поднял руку, открыл нагрудный карман старенькой фланелевой ру-башки, заправленной в потертые армейские штаны, и достал длинную сигару. Одновременно он изящным жестом выудил из кармана штанов серебряную зажи-галку.
Затаив дыхание, я следила, как этот человек снимает с сигары обертку, откусывает кончик.
— Давайте посмотрим, что можно сделать, — сказал он, опускаясь на колени на расстоянии вытянутой руки от меня.
Он вложил конец сигары в рот, сложил домиком широкую, рабочую руку, щелкнул крышкой зажигалки, и появилось голубое пламя. Он зажег сигару со спокой-ной уверенностью человека, который знает, сколько вдо-хов требуется, чтобы соединить табак и пламя. Когда он выдохнул, мягкое серое облако и сладковатый аромат поплыли в мою сторону.
Заходящее солнце освещало одну половину наших лиц, оставляя другую в тени. Я взглянула на него, и мне понравилось то, что я увидела. Странно, но этот незна-комый человек сразу вызвал во мне доверие. Между нами установилось равновесие, пусть временное, но до-статочное для того, чтобы не забыть эту минуту.
Он снова затянулся и выдохнул облачко ароматного дыма, окутавшее меня. Осы не набросились на него, а лишь незлобиво жужжали. Мое сердце замерло в ожи-дании. Я наконец нашла человека, который умеет укро-щать пчел!
Осы начали неохотно отрываться от моей кожи. Я подняла руки. Десятки насекомых поплыли в облаке дыма, скорее ленивые, чем раздраженные, пока все не последовали за дыханием незнакомца и не исчезли в щели между бревнами. Я не отрывала взгляда от лица мужчины, пока не поняла, что мои руки свободны.
Однако несколько ос все еще упрямо цеплялись за мой подбородок. Я чуть нагнула голову, окуная лицо в душистое облако, ощущая его дыхание, поскольку он подвинулся ближе. Так близко, что мы могли бы поце-ловаться. Я чувствовала тепло его кожи. Он выдыхал маленькие облачка дыма, освобождая от ос мои глаза, щеки, пока не осталось лишь одно насекомое в уголке губ. Он нагнулся еще ближе и выдохнул последний раз прямо на мои губы. Крошечная оса поднялась в воздух и исчезла между старых досок амбара.
Мы не отодвинулись друг от друга на безопасное расстояние. Мы смотрели друг на друга со смешанным чувством нежности, удивления и желания. Я думаю, мы оба знали в тот момент, что принесем друг другу радость и беду. И не один раз.
— Почему вы не испугались? — спросил он.
— Вас? Или ос?
— И меня, и ос.
— Я всегда верила осам. А они поверили вам.
В его глазах появилось странное выражение — суро-вое и чуть насмешливое.
— Миссис Тэкери, — спокойно произнес он, — меня зовут Ник Якобек. Я приехал, чтобы забрать Эдди и увезти ее домой.
Я с силой выдохнула воздух и кивнула:
— Отлично.
Вот так осень, начавшаяся в Техасе, в военном лаге-ре, продолжилась в Джорджии. Эту часть света я знал по стереотипам и никогда не испытывал к ней интереса. А теперь я стоял в симпатичном старом амбаре в окру-жении старых фермерских инструментов, окутанный ароматом спелых яблок, и смотрел на женщину, спо-койно глядевшую мне в глаза с низкой дубовой скамей-ки. Еще минуту назад Хаш Тэкери покрывали желтые пчелы. Нет, осы. Я даже не знаю толком, как они назы-ваются. Знаю только, что они опасны. Хаш Макгиллен Тэкери была не самой красивой женщиной из тех, кого я видел, но от нее невозможно было отвести глаза. Я был возбужден, чувствовал себя неловко — и я был удивлен. Тот факт, что я сумел все это скрыть, не означает, что я ничего такого не чувствовал. Никогда бы не поверил, что между незнакомыми людьми может вспыхнуть такое удивительное доверие и желание.
Я, как и эти осы, хотел узнать, какая она на вкус, и как ей удалось так быстро понравиться мне.
И почему она сказала об Эдди то, что сказала.
И вообще — почему?..
Времени как раз хватило на то, чтобы в темных гла-зах Ника Якобека появилось изумление. Полагаю, он думал, что я стану покрывать президентскую дочку. И тут раздался грохот упавшего дымаря. Я быстро вста-ла, словно нас застали за непристойным занятием. Якобек поднялся медленно, чуть сощурившись. Он лучше контролировал свои слабости, чем я, или просто не ис-пытывал досады. Его сексуальная жизнь, вероятно, не ограничивалась вибромассажной подушкой.
Как бы то ни было, я в ужасе смотрела на Дэвиса и Эдди, застывших на пороге. Дэвис нагнулся и поднял дымарь с длинным носиком, из которого вырывались облачка дыма.
— Я знаю, кто вы такой, полковник, и ваша репута-ция мне известна. Но вы не сможете запугать меня или мою мать.
Якобек негромко ответил:
— Мистер Тэкери, нам с вами необходимо побесе-довать наедине, прежде чем вы сделаете поспешные вы-воды обо мне и моих намерениях.
Он произнес это очень спокойно, но от такого спо-койствия у меня волосы на затылке зашевелились. Я уви-дела, как напряглись его мускулы, как тело приняло боевую стойку, и быстро вмешалась:
— Вы не будете ни о чем говорить без меня! Вам по-нятно?
Якобек на секунду перевел на меня взгляд, нахму-рился.
— Я приехал не для того, чтобы причинить боль ва-шему сыну. Даю вам слово. Я приехал, чтобы получить ответы на некоторые вопросы. И убедиться в том, что Эдди в безопасности.
— Отлично. Но давайте договоримся: никаких кон-фронтации между вами и моей семьей.
Он еле заметно кивнул, я вздохнула с облегчением, но тут вмешалась Эдди:
— Ники, прошу тебя, не говори мне, что мама и папа послали тебя за мной и ты согласился. Только не ты! Ты не можешь быть с ними заодно! Что ты собираешься сделать? Призовешь меня к порядку? Будешь обращать-ся со мной как с ребенком, которого необходимо спас-ти? Прочтешь мне нотацию?
— Я приехал, чтобы убедиться, что с тобой все в по-рядке. Только и всего.
