Она обняла очень беременную и очень расстроенную Эдди, потом мрачного, но галантного Дэвиса. Ал хмурился. Я наблюдал со стороны. Дэвис повернулся ко мне и сурово посмотрел на меня:
— Мать послала тебя за мной?
Я кивнул.
— И я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь. Так что привыкай ко мне.
Эдди негромко произнесла:
— Ники, эту проблему ты не сможешь решить, охраняя нас.
* * *
В Долине, в Далиримпле, по всему округу Чочино новости Хейвуда Кении распространились, как инфекция. Мэри Мэй первой оказалась на моем пороге — она вбежала в дом в теплой джинсовой куртке, накинутой поверх свитера и джинсов, словно толстая шаль; ее темные волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
— Мы засудим этого ублюдка за то, что он наговорил такого о моем брате! Я немедленно звоню адвокату. За кого этот Кении себя принимает и откуда он набрался такой лжи?! Мой брат много куролесил в молодости, согласна, но утверждать, что у него была другая женщина после того, как он женился на тебе… И эта Эбби… Господи, Хаш, Хейвуд Кении сказал, что Бэби — ребенок моего брата!
Ее голос сорвался. Она уставилась на меня. Я стояла посреди кухни, босая, с всклокоченными волосами, в старых джинсах и свитере, с куском рождественской гирлянды в руках. Не спрашивайте меня, почему я добавляла новые украшения в доме, и без того украшенном от крыши до подвала. Я понимала только, что должна продолжать двигаться, сосредоточившись на мелких задачах.
— Я оставила тебе сообщение, — сказала я. — И я позвонила Логану. Он скоро будет здесь. Вместе с Бэби. Мы должны как-то объяснить ей, что происходит.
Мэри Мэй бросила куртку на пол и тяжело опустилась на стул. Она не отрывала от меня взгляда.
— Ты хочешь сказать… Хаш, ты хочешь сказать, что все это правда?
Я села рядом с ней и попыталась обнять.
— Мне жаль.
Мэри Мэй отвернулась от меня, уронила голову на руки и заплакала.
— Вы всегда были для меня примером! Все эти годы я искала мужчину, который отвечал бы тем стандартам, которые заложили вы с Дэви. Ты знаешь, скольким мужчинам я отказала, считая, что мой брак должен быть таким же совершенным, какой был у тебя и моего брата?
— Прости. Ты даже не представляешь, как я сожалею.
— Все это было сказкой!
— Мне бы хотелось, чтобы все в жизни было так просто, — пробормотала я.
Через час на кухне уже плакала Бэби. И Логан тоже. И я. Мэри Мэй бродила вокруг нас, словно плакальщица на похоронах, ломая руки и причитая. Логану не хватало слов. Посмотрев на Бэби, съежившуюся у меня на руках, он смог только хрипло прошептать:
— Детка, все в порядке.
— Но я не хочу нового папочку! — всхлипнула Бэби. — И как у меня может быть мама по имени Эбби, если мою маму зовут Марла и она на небесах в Германии?
Девочка сорвалась с места и побежала наверх в свою розовую красивую спальню, которую я с такой любовью обставляла для нее в доме ее отца. Мы с Логаном услышали, как хлопнула дверь. Его широкие плечи поникли. Шляпа лежала на полу между ботинок. Он опустил голову и молчал, вытирая слезы. Я села рядом с ним, обняла брата за плечи, но почувствовала, что не могу говорить.
— Логан, мне так жаль, так жаль… — наконец выдавила я.
Логан постарался взять себя в руки.
— Прежде чем… прежде чем Люсиль уехала вместе с Эдди, она сказала, что одному мне с этим не справиться. Что она имела в виду, сестренка?
Я посмотрела на него:
— Она хотела сказать, что любит тебя и Бэби и хочет вернуться сюда, чтобы заботиться о вас обоих. Тебе нужно только попросить ее об этом.
Логан долго обдумывал мои слова.
— Слава богу! — шумно выдохнул он. Наконец-то я сделала что-то хорошее.
Но мне предстояло как-то справиться с остальными членами семьи. Все-таки странные лоюди, эти Макгиллены и Тэкери! Если не считать Аарона и его выводка, мои родственники пришли без звонка, не спрашивая разрешения и не вынося суждений. Около сорока человек набились в мою кухню, словно семена в огурце, и ждали. Я встала во главе стола.
— Я привыкла говорить себе, что наши с Дэви отношения за закрытыми дверями никого не касаются, кроме нас двоих. Я привыкла думать, что мы делаем нашему сыну и нашей семье большое одолжение, демонстрируя, насколько мы счастливы. Но в результате вы все стали зависеть от этого образа. От этого зависела вся наша ферма, наш бизнес. Каждый раз, когда я заключала сделку с оптовиком или представителем крупной торговой сети, особенно в первые годы, когда все в округе Чочино говорили, что мне ни за что не удастся возродить яблоневые сады в Долине, я думала: «Если они почуют мою слабость, они будут говорить, что я всего лишь девчонка, которой не удается навести порядок в собственном доме, и отвернутся от меня». Я не могла допустить, чтобы эти люди заподозрили, что мы с Дэви на самом деле не одна команда.
Поэтому я устроила из своей жизни спектакль. И Дэви мне помогал в этом. Он хотел, чтобы вы все считали нас идеальной парой. Ему необходимо было ваше уважение. Ему необходимо было уважение нашего сына. Ради этого он жил. Я хочу, чтобы вы знали: Дэви всегда старался изо всех сил поступать правильно по отношению ко мне и Дэвису. А когда он узнал, что станет отцом ребенка другой женщины, он тоже… поступил правильно.
Ладно, на этот счет я солгала. Я не могла считать самоубийство Дэви благородным поступком. Очередная прекрасная история. Подарок Дэви. Дэвису. И Бэби.
— Мой муж правильно поступил по отношению к своей маленькой дочке. Да, этот ребенок был результатом ошибки, но это не имеет значения. Бэби — часть нашей семьи, и я знаю, что Дэви попросил бы вас считаться с этим в память о нем.
Я замолчала, изо всех сил стараясь не расплакаться. Они так редко видели меня плачущей за прошедшие годы, что я побоялась напугать их.
Наконец я смогла продолжать:
— Послушайте, я пойму, если вы не захотите больше на меня работать. Я не выношу лжецов, я сама себе противна сейчас. И я не стану обижаться на тех, кто захочет уйти.
Дедуля уставился на меня своими маленькими черными глазками, напомнившими мне гагатовые шарики на пергаментной бумаге.
— Да хватит тебе жалеть себя! Счет нам известен. Дэви всегда был хвастуном, болтуном, бабником и гонщиком. Да, он был хорошим отцом, добрым другом и неплохим мужем, чтобы подыгрывать тебе ради вашего сына. Но если ты думаешь, что мы не знаем, что это ты поддерживала его репутацию почти без всякой помощи с его стороны, то ты, вероятно, считаешь нас слепыми.
— Господи, так вы все это видели?.. О чем же еще вы знали?
— Дэви был слабым человеком, да будет земля ему пухом. И мы это знали. Еще ребенком Дэви решил, что сердит на весь мир, и весь мир обязан ему, и что он сможет очаровать весь мир. Я годами наблюдал за тем, как он боролся с самим собой. Я всегда знал, что и ты, и Дэвис помогаете ему держаться. А когда он уезжал из Долины — что ж, тогда темная сторона его натуры брала верх. Я об этом догадывался.
