— Я увидел свет в окне.
— И? — спросила она, ясно представляя себе его мотивы.
— И я подумал, что нужно убедиться, что с тобой все в порядке.
— Когда мы расставались, по мне было заметно, что мне нехорошо?
— Нет, — ответил он. — Ты была эталоном здоровья.
— Иди в гостиную, и тихо, пожалуйста. Почему ты здесь? — прошептала она, когда они шли через холл. — У меня чуть сердце из груди не выскочило, когда я тебя увидела.
Оказавшись в комнате, он сбросил пальто и сюртук. Влага, должно быть, пропитала его рубашку. Накрахмаленное полотно немного липло к его мускулистой груди и плечам. Шарлотта вздохнула, когда он закрыл дверь.
— Я хотел убедиться, что у тебя нет нежеланных гостей.
Поджав губы, она забрала у него пальто и сюртук.
— А ты считаешь себя желанным гостем в любое время?
— Да, считаю. — Он посмотрел на огонек в камине и снял перчатки. — Насколько я помню, ты вдруг решила нанести мне визит до нашей помолвки.
— Дело было неотложное.
Обманчивая улыбка мелькнула на его лице.
— Как и это.
Она забрала у него перчатки и вздрогнула от тревоги.
— У тебя руки холодные.
— Согрей их. — В его глазах был дерзкий вызов.
— Подойди ближе к огню.
— Я не это имел в виду.
Шарлотта положила пальто и сюртук на спинку дивана, чувствуя на себе взгляд Гидеона.
— Я поняла, что ты имел в виду. И предпочла пропустить намек мимо ушей.
— Ты предпочла впустить меня в дом, — напомнил он. — И я заметил, что ты заперла дверь, когда мы вошли.
Шарлотта разрывалась между двумя решениями. Настоять на том, чтобы Гидеон ушел, или поощрить его остаться? Она знала, чего хочет. И прекрасно понимала, чего хочет он. Он не колеблясь проявил свои желания. И удовлетворение их скоро падет на нее.
Он поймал ее за локоть и прижал к своему сильному влажному торсу.
— Позволь спросить, почему ты бодрствуешь так поздно?
— Я порой засиживаюсь допоздна, чтобы подумать.
— О чем? — Он взял в ладонь ее подбородок. — О чем ты думаешь?
— О дневнике, о последствиях для школы, о кашле младшей мисс Мартаут, о нашей свадьбе, о моих братьях. О том, что нужно поговорить с претендентками на мою должность…
— А Филипп? Его появление в театре заставило тебя беспокоиться?
— Не настолько, как, похоже, тебя. Вы такую шумиху вдвоем подняли.
— Я до сих пор расстроен. — Подушечкой большого пальца Гидеон кружил по ее щеке. — Ты знаешь способ успокоить меня?
Нетерпение закипало в ее крови. Сердце стучало, ожидая и предупреждая. Гидеон коснулся ее, словно она уже принадлежала ему, и ее тело мгновенно ответило. Шарлотта и представить себе не могла, что ей придется бороться с собственными желаниями. Причудливый соблазн, который она описывала в своем дневнике, похоже, подходит к грани реальности.
— Шарлотта, — мягко произнес Гидеон. — Что у тебя надето под халатом?
— Ночная сорочка.
— А под ней?
Она заколебалась, пульс пустился вскачь.
— Ничего.
— Так я и думал.
Он обнял ее за талию и потянул вниз, в круг света на ковре перед камином.
— Гидеон, — прошептала она, округлив глаза. — Ты ведешь себя в высшей степени неприлично.
— Да, разве не так?
— Я удивлена, что ты это признаешь, — вздохнула она.
Он притворно нахмурился:
— Я не намерен забывать о манерах. Позволь мне сделать это пристойным способом.
Она с подозрением посмотрела на него:
— Пристойным?
— Извини, я развяжу твой халат. — Он потянул пояс.
Шарлотта замерла.
— Ты демон. Я не верю в твою смелость.
— Прошу простить, но я развяжу завязки твоей ночной сорочки. — Что он с легкостью и сделал.
Шарлотта ахнула, и вырвавшийся у нее возглас привлек внимание Гидеона к ее губам.
— Ты крайне…
— И прости, что я рассматриваю твои скрытые прелести в свете огня.
Ее глаза открывались все шире, когда его рука скользнула по ее горлу, потом Шарлотта зажмурилась.
— Говоря о манерах, я имела в виду совсем другое, — прошептала она.
— Тогда…
Гидеон потерял нить мысли, отвлеченный нежной плотью, которую лишил покровов. Шарлотта запрокинула голову и лишь тихо застонала, когда он наклонился и поцеловал ее. Его язык двигался вперед и назад в скандальном акте искушения. Он легко приподнял и халат, и ночную сорочку, чтобы открыть взгляду нижнюю часть ее тела.
— Гидеон, — простонала она, пытаясь прикрыться рукой. — Я… это неприлично.
— Нет, милая. — Он перехватил ее запястье, его взгляд был прикован к влекущей впадинке между ее бедрами. — Ты совершенство.
— Но ты…
— Мне нравится смотреть, — сказал он. — Я могу достичь финала, если буду смотреть на тебя достаточно долго.
— Я чувствую себя распущенной. — Шарлотта задрожала, когда его вторая рука прошлась по ее колену и двинулась выше.
— А знаешь, что мне нравится даже больше, чем смотреть?
Открыв глаза, она уставилась на него. Шарлотту била дрожь.
— Нет.
— Это. — Гидеон мягко раскрыл складки ее лона и прижал пальцы к зовущей мягкости. — Еще больше я люблю касаться.
Интимно касаться ее ему нравилось больше всего другого, что он мог припомнить из своей недавней истории. Возможно, за всю жизнь. Ее ответ был таким естественным и непринужденным, что казалось, это она куда более сведуща в искусстве соблазна.
Шарлотта повернула голову, крик застрял в ее горле, когда Гидеон дразнил ее, растягивал до предела, который оба они едва могли выдержать. Он знал, что может потерять контроль над собой в любую минуту. Знал, что, несмотря на требования своего тела, может дать ей лишь относительное облегчение и постараться извлечь из этого собственное удовольствие.
Искушение темным туманом дурманило разум. Уговаривай он Шарлотту чуть дольше, он мог бы лишить ее девственности и утолить собственную страсть в ее прекрасном теле. Он мог уничтожить остатки ее сдержанности губами, руками, пульсирующей плотью. Он мог наполнить ее тугим жаром. Он мог бы двигаться в ней энергично и быстро, вел бы к таким вершинам, что она лишилась бы чувств в лихорадке ощущений.
Его тело ныло, когда она достигла кульминации, орошая его влагой желания. Он обхватил ее ягодицы и смаковал дрожь наслаждения, которую она не могла подавить.
