— И я ничего не могу сделать, чтобы остановить тебя?
— Нет… — Гидеон замолчал и посмотрел на окно. — Помолчи минутку. Ты что-нибудь слышишь?
Шарлотта прислушалась.
— Наверное, пошел дождь. Насколько я вижу, окно немного запотело.
— Это меня не удивляет. — Натянув брюки, Гидеон подошел к окну и посмотрел сквозь шторы. — Клянусь, не дождь я слышал. Но я вижу на улице карету Девона. Я вручу тебя этому назойливому повесе и предупрежу, что если он еще раз привезет тебя сюда, то пожалеет об этом.
Они быстро оделись и пошли к двери. Шарлотта искоса поглядывала на его профиль.
— Хорошо. По крайней мере ты сможешь поспать ночью. А я глаз не сомкну. Мне следовало догадаться, что не тело твое требует удовлетворения, а твоя опасная гордость. Ты обещаешь быть осторожным?
— Только если ты пообещаешь то же самое, Шарлотта. Похоже, если бы ты не отправилась с визитом к одному повесе, тебя бы преследовал другой.
— Не тревожься. Кое-кто уже поймал меня.
— Кажется, это не препятствует другим мужчинам охотиться за тобой.
— Никто меня не преследовал, пока ты не привлек ко мне внимание, — произнесла Шарлотта.
Гидеон покачал головой:
— Сомневаюсь. Теперь, зная тебя, я думаю, что ты этого просто не замечала.
Шарлотта тыльной стороной ладони погладила его по шее.
— Это не важно. Я хочу только тебя. Пожалуйста, будь осторожен.
Он поймал ее руку.
— Я провожу тебя до кареты. А завтра мы противостоим новому кризису, который встанет на нашем пути.
Глава 30
Ник разглядывал трещины в потолке, прислушиваясь к пьяному смеху в комнате наверху. Сальная свеча догорела, и ее запах смешивался с вонью сточных канав, проникавшей сквозь полузакрытую дверь. Он вырос с этой вонью. Как и Милли, хотя ее выворачивало, когда она отправлялась на работу. Он пожалел бы ее, если бы она не сорвала его шанс сегодня ночью пробраться в дом герцога. Господи, от женщин столько шума.
Нет смысла вставать, чтобы закрыть дверь. Милли скоро вернется и заткнет дверь тряпками, причитая, что некоторые клиенты слишком грубы и что он не защищает ее, как обещал, когда она поселилась у него. Одним типом он занялся перед рассветом. Но не мог же он убивать каждого, с кем она спит, тогда он ополовинит население Лондона.
— Эй, Ник, ты жив? — донесся чей-то голос с улицы.
— Кто интересуется? — ответил Ник из подвала, служившего ему жильем.
— Твоя мать. Она сказала, что умирает, и ты должен принести ей выпивку, чтобы облегчить боль.
— Она всегда умирает, — проворчал Ник.
— Врач клянется, что на этот раз это правда. — Обладатель голоса, уличный сорванец в кепке и залатанных штанах, материализовался в удушливом мраке. Мальчишку звали Барни, он был настоящим мошенником. — Ты тоже захворал? Тебе самому надо джину хлебнуть.
— Где Милли? — не шевельнувшись, спросил Ник.
— Она забралась в карету с клиентом и не вернулась. Кляла тебя на чем свет стоит за свое состояние. — Барни налетел на сундук, который служил обеденным столом и прикроватной тумбочкой. — Книга? Это ты для розжига припас?
Вскочив, Ник ударил по грязной руке, потянувшейся к дневнику.
— Это не для малышни. К тому же ты читать не умеешь.
— Будто ты умеешь, — огрызнулся Барни с нахальством, которому научился у старшего товарища. Пожалуй, Ник сам может открыть академию. — Так ты пойдешь с нами на Пиккадилли или нет?
— Позже. А пока проваливай.
— А как насчет твоей матери?
— А что?
— Ничего, Ник. Я буду ждать тебя у паба, на случай если ты передумаешь.
Он поскреб ребра.
— Погоди. На что там Милли жаловалась? Если она подхватила…
— Учи колыбельные, — на ходу ответил Барни.
— Ребенок?
— Ага.
Ник ударом ноги захлопнул дверь и выругался, когда она со скрипом снова открылась. Он на минуту задумался о матери, о Милли, о том, как они обе отличаются от той леди, которая написала в своем дневнике такие красивые слова. А Милли небось всем и каждому рассказывает, что Ник сунул пирожок в ее печь. Она ходячий матрац. Вероятно, это не его семя. Что он будет с ней делать, черт подери?
Он грохнул кулаком в стену, и треснутое зеркало в углу отразило лицо, столь искаженное гневом, что Ник отступил.
Вспомнив ужас на лице леди, когда она увидела его в окно, он тряхнул головой и рассмеялся. Никто не может отрицать, он произвел впечатление. Она его не скоро забудет. Может быть, пойти к ней и рассказать о другой леди, которая имеет на нее зуб? Она его вознаградит?
Он застегнул рубашку и взял из разбросанной одежды куртку. Затем поднял половицу, завернул дневник в блузку Милли и спрятал подальше от чужих рук. Ник бы не рискнул забрать его с собой в сырость.
— Барни! — крикнул он, распахнув дверь, и увидел три фигуры, болтающиеся у лестницы. — Найди младшую сестру Милли. Я собираюсь сегодня продолжить ее образование.
Когда Гидеон провожал ее к карете, моросил дождь. Шарлотта еще не остыла после бурной сцены, и лицу было приятно от свежего воздуха. Как и приятно было ощущать на своей талии руку Гидеона. Он хмуро посмотрел на Девона и Харриет и подсадил Шарлотту в карету.
— Доброй ночи, Гидеон, — шепнула она через плечо. — Желаю тебе завтра всего наилучшего. Я…
— Увидимся позже, — с уверенностью сказал он и отступил, давая лакею возможность поднять ступеньки и закрыть дверцу.
— Ну? — спросил Девон, когда карета двинулась. — Ты его убедила?
— Он убежден, что я беспардонная особа, а ты лезешь не в свое дело. Не могу с ним не согласиться.
— Я знала, что это не сработает, — тряхнула головой Харриет. — Мужчины вроде него просто расцветают от рискованных затей.
Девон закинул руки за голову.
— Он ничем не рискует. Это Морленд кончит смертью.
— Не говори так, — прошептала Шарлотта. — Не хочу, чтобы на моей совести была чья-то смерть.
— Может быть, утром будет дождь, — сказала Харриет. — Они не станут стреляться, пока дождь не пройдет.
— Думаешь, это возможно? — с надеждой спросила Шарлотта.
— Да хоть снег, — с убийственной уверенностью возразил Девон. — Дуэль отложат на день, только и всего. Филипп требует этого, ты же знаешь. У Гидеона нет выбора, он должен драться на дуэли. Ведь это была его инициатива.
Гидеон не сразу вернулся в дом. Он знал, что не шум дождя слышал за окном. Но не хотел тревожить Шарлотту. И прерывать ее попытку использовать женские чары. Он перешел улицу к дому жившего напротив Болтона и ничего не обнаружил, только промок.
