Вайолет вздохнула.
— И после этого все пошло хорошо?
Кит засмеялся.
— Черт, нет. Я неправильно оценил ситуацию. Он был офицером, мастерски владел оружием, и к тому же он был одиноким человеком, которого преследовал призрак счастья, что некогда он имел в Манкс-Хантли. Я, как тебе известно, был маленьким негодяем. Когда мы отчалили на корабле от берегов Англии, я знал, что меня купили по дешевке, чтобы потом подороже перепродать иностранным пиратам.
Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза.
— Вот это и сказал Эмброуз — что тебя продали пиратам. И что пираты продали тебя на аукционе рабов.
— Я ни разу в глаза не видел пирата. Если бы увидел, то скорее всего попросился бы к ним.
— Эмброуз также предсказывал, что из тебя сделают евнуха.
Кит приподнял бровь.
— Я могу доказать ложность этого предсказания, если тебе так любопытно, но джентльмен так бы не поступил.
Вайолет смущенно заморгала.
— Я думаю, мне хватит твоего слова. И куда привез вас тот корабль?
— На Майорку. — Кит усмехнулся. — Когда мы прибыли в порт, я заприметил на пристани бородатого мужчину в красном плаще. Я сказал, что не стану сходить с корабля. Мол, топи меня, как котенка, все равно не сойду. Но вначале поймай меня.
— В те дни тебя было непросто поймать, — сказала Вайолет, покачав головой.
Он мрачно усмехнулся:
— Ну, он меня все же поймал. Однако ему понадобилось для этого три часа. В ту ночь мы ехали на осликах по мощенным булыжниками улицам вверх и вверх, пока не добрались до хижины, где я увидел, как куют мечи. Вскоре после этого мы поехали в Париж, чтобы я мог учиться и получить диплом.
— Диплом магистра фехтования, — задумчиво протянула Вайолет. — Я могла бы об этом подумать. В скольких дуэлях ты участвовал?
— На смерть?
— О! Наверное, не стоило спрашивать. Я не хочу этого знать.
— Ответ — ни в одной. Я не хочу сказать, что ни разу не случалось так, чтобы я был к этому близок. Но я пообещал отцу, что не стану рубить сплеча при малейшем оскорблении. У него во Франции случилась ссора с другом, когда они были еще зелеными юнцами, только начавшими учиться фехтованию. Ссора закончилась дуэлью.
— Он убил своего друга?
— Нет. Но он повредил ему запястье так, что тот уже больше никогда не мог фехтовать. Мой отец был пьян и всю жизнь сожалел о содеянном. Шевалье никогда так его и не простил и назвал его трусом за то, что он его не убил вместо того, чтобы искалечить на всю жизнь.
— Но он хорошо с тобой обращался.
— Как и ты, — сказал он.
Кит смотрел в лицо Вайолет и боролся с чувственным голодом. Если бы только она не смотрела на него вот так. Словно она верила в него, в то, что их давняя дружба может возродиться и во что-то превратиться… В неугасимую страсть? В любовь?
Ее незащищенность, ее ранимость, должно быть, привлекала многих ухажеров. Вайолет обладала редким даром дружбы. Она слушала, и даже сейчас она его не судила. О, как удивительно приятно снова ощущать себя самим собой.
Он улыбнулся:
— А ты чем занималась последние десять лет?
— В отличие от тебя не могу похвастать ничем таким интересным.
— Нет? Сомневаюсь.
Вайолет засмеялась:
— Ну, для начала, я никуда не выезжала из Англии. Никогда. Мы с тетей весь последний год проводим в разъездах. Я занималась благотворительностью, и я должна благодарить тебя за то, что ты открыл мне глаза. До нашей встречи я смотрела на мир сквозь розовые очки. И… Я научилась танцевать и пользоваться веером, чтобы отпугивать слишком настойчивых кавалеров.
— Мои комплименты твоим учителям танцев, — улыбнулся Кит. — Полагаю, у тебя их был целый батальон. В бальном зале по твоей милости я чуть не задохнулся, но я не могу винить в этом только танец.
— Я задыхалась.
— И где твой веер, чтобы меня отпугнуть? — медленно спросил Кит.
Вайолет посмотрела на дверь.
— Трудно понять, где веер, когда тебя прижимают к стене. У меня такое чувство, что я его уронила, когда ты схватил меня в объятия.
— Мои извинения.
— И мои комплименты тебе за безболезненное разоружение.
— С моей точки зрения, это прошло не безболезненно, — заметил Кит.
— Твоя слабость не видна, — невинно прошептала она.
Кит засмеялся:
— Это все тренировки. Я хорошо ее прячу. Мастер фехтования учится манипулировать теми, кто вокруг него.
— Я слышала, что многие леди практикуют те же приемы.
— А именно?
— Я думаю, этот прием называется «провокация».
— Да. — Кит смотрел ей в глаза. — Древняя и прекрасно отработанная боевая стратегия, которой я восхищаюсь. Не каждая женщина способна применить ее с пользой для себя.
— Я так горжусь тобой, Кит, — произнесла Вайолет с нежностью.
Он сердито вздохнул:
— Ты выходишь замуж за одного из моих учеников. Судя по этому, гордиться мне нечем.
Вайолет кивнула:
— Да, я приняла его предложение в прошлом месяце.
— Только в прошлом месяце?
— Да, — после некоторых колебаний ответила Вайолет.
Услышав это, Кит без колебаний взял в ладони ее лицо и наклонил голову. Он намеревался поцеловать ее в губы. Он мог бы проглотить ее целиком. Но он лишь прижался губами к ее губам. Вайолет тихо выдохнула, опустив глаза. Он тоже опустил взгляд на ее пышную грудь, натянувшую тонкий шелк платья.
— Зачем ты его выбрала? — прошептал он, обхватив ладонями ее талию.
Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц:
— Твои волосы темнее, чем я запомнила, и моя тетя выбрала его для меня. Ты это хотел знать?
— Как ты…
Кит поцеловал ее так нежно, что у нее закружилась голова. Он схватил ее, прижав к себе на краткий миг блаженства. Вайолет посмотрела на него с изумленной улыбкой и прошептала:
— Что ты будешь делать, если кто-то войдет?
— Клянусь, что я убью первого, кто посмеет сюда войти, — прошептал он, стиснув ее в объятиях.
Она в тревоге подняла голову:
— А если это будет маркиз или его сын?
— Ну, конечно, ребенка я не обижу.
— Что, если сюда войдет кто-то из твоих учеников?
— Например, Годфри? — спросил Кит, прищурившись.
— Что, если это будет моя тетя?
Кит побледнел при этой мысли.
— В этом случае мне придется позволить ей убить меня. Посиди со мной минутку. — Он подвел ее к кушетке, стоявшей в нише за портьерой. Никто не посмел бы обвинить маркиза в том, что он не предоставил достаточно удобных мест для шалостей в своем доме. — Нам надо больше времени. Нам надо побыть наедине. Нам надо…
