Надсмотрщикам нравилось пороть мальчиков, сдирая не только кожу, но и мясо, или вешать их вниз головой на ночь, или сажать в карцер. Кит больше всего ненавидел карцер, особенно когда сторож пускал в каморку крыс.
Кит жил в работном доме уже двенадцать лет, а перевели его туда из приюта в два года. В журнале записей работного дома значилось, что его нашли завернутым в плащ на пороге.
Сейчас его выпускали из работного дома на три часа через день, чтобы он собирал камни и распугивал ворон вместо чучела на полях одного старого фермера, а на церковный погост Кит приходил в поисках покоя. Он не мог с точностью сказать, почему его привлекали катакомбы и покосившиеся надгробия. Может, потому, что под ними скрывался туннель, который вел к работному дому?
Полтора века назад здесь, в Манкс-Хантли, свирепствовала чума. Болезнь пощадила лишь несколько семей. Над кладбищем нависло проклятие. И в тени вязов, окружающих это место, ничто не росло, кроме травы и поганок.
Иногда Кит устраивал настоящее боевое представление ради девочки, которая находилась от него достаточно далеко и совершенно не догадывалась о том, что он обычный нищий мальчишка.
Девочка была довольно хорошенькой — темноволосой, с лучистыми глазами и звонким голосом. А лицо ее напоминало лица на брошах, которые носили милые пожилые леди из тех, что занимались благотворительностью и посещали «дворец».
Обитателям работного дома, или «дворца», как его все тут называли, никогда, однако, не доводилось попробовать ни одного из пирожных с ванильным кремом, что пекли для них эти дамы. Надзиратели забирали корзины с едой — таков был порядок. Так пусть эта девочка в окне смотрит на него, если хочет. За просмотр денег не берут. От того, смотрит она на него или нет, Киту было ни жарко, ни холодно. Вот чего он не переносил, так это прикосновений, и еще совсем маленьким научился защищаться от рук, которые пробирались к нему под одеяло. Впрочем, терпеть оставалось недолго. Он останется во «дворце» до октября, а дальше у него два пути: либо убежать, либо быть проданным какому-то чужаку в ученики. В октябре ему исполнялось пятнадцать, и он должен был покинуть дом. Но обитатели работного дома не могли позволить себе такую роскошь, как право выбирать свою дальнейшую судьбу.
Глядя на девочку, Кит нахмурился:
— Я не собирался брать вас в заложницы. Не с таким оружием. — Он закинул меч — а на самом деле обычную тяпку — на плечо. — Это была игра. И бой на мечах — игра. Я бы не причинил вам вреда. Идите спокойно домой.
— Простите, — сказала Вайолет.
— За что?
Она прикусила губу.
— За то, что испортила вам игру, случайно узнав вашу тайну.
Кит был уверен, что больше никогда ее не увидит.
Впервые заметив ее в окне, он подумал, что она калека. Потом он решил, что она, должно быть, наследница, которую привезли сюда из Лондона и держат заложницей в надежде получить за нее выкуп. Никто в здравом уме не стал бы искать пропавшую девочку в Манкс-Хантли. Через несколько недель он заключил, что ее заперли в доме в наказание за то, что она не слушалась родителей. Ему даже стало ее жалко. Он много всего передумал до того момента, как она стала ему другом.
И ни одно из его предположений не оказалось верным.
Глава 2
Через три дня Эмброуз раскрыл тайну Вайолет и Элдберта. Эмброуз заподозрил, что эти двое что-то затевают, и его сильно задело то, что его не позвали. В конце концов, Эмброуз считал себя здесь полноправным хозяином, ведь ему никто не был указом, кроме его матери, которую он боялся до полусмерти, и еще соучеников, чьи постоянные издевательства наполняли его стыдом и злобой.
С ним едва не случился гневный припадок, когда он узнал, что Вайолет и Элдберт не только пробрались на запретную территорию церковного двора, чтобы найти себе там приятеля — мальчишку из работного дома, но и что этот мальчишка взялся учить неповоротливого Элдберта фехтованию. Вайолет сидела на могильной плите — ни одна приличная девочка до такого бы не додумалась — и плела венки из клевера, собранного со склона оврага.
Худой светловолосый мальчик заметил Эмброуза первым. Он враждебно прищурился, словно знал, кто такой Эмброуз, что, наверное, было правдой. Затем он принял воинственную позу, словно собирался вызвать его на дуэль.
— Что ты здесь делаешь? — надменно осведомился у Эмброуза Элдберт — до сих пор он никогда не позволял себе говорить с ним подобным тоном.
Что-то изменилось. Нет. Все изменилось. Вайолет и Элдберт всегда играли только в те игры, которые предлагал Эмброуз. Но сейчас Вайолет плела венок для мальчишки-оборванца, бедняка, ничтожества!
— Что ты делаешь? — воскликнул Эмброуз, выпучив глаза. — Почему ты водишь дружбу с этим…
— Он Рыцарь непобедимого меча, — пояснила Вайолет. — А тебе запрещен вход в это королевство, если ты не поклянешься соблюдать его законы.
— Законы? Законы? Я должен соблюдать законы, установленные нищим? Нищим, который, — лицо Эмброуза побагровело, — носит мои брюки, украденные с бельевой веревки! — Эмброуз чуть было не подпрыгивал от возмущения. — Идите домой вы оба, или я расскажу маме, что вы тут делаете.
— Нет, — в один голос ответили Элдберт и Вайолет.
— А если ты скажешь матери, — добавил Элди, — твой друг попадет в беду.
У Эмброуза едва не отвалилась челюсть, когда он заметил, что нищий мальчишка потянулся за шпагой, лежавшей на могильной плите.
— Элдберт, это же шпага твоего отца! — воскликнул он. — Это…
— Если хочешь быть с нами, тебе придется пообещать хранить нашу тайну, — тихо сказала Вайолет. — Правда, Кит?
Но Эмброуз и Кит ее не слышали. Они смотрели друг другу в глаза. Кто знает, чем бы все это закончилось, если бы не Элдберт.
— Если ты сохранишь нашу тайну, — сказал он, — Кит научит тебя драться, и никто больше никогда тебя не обидит.
— Но я же не смогу носить меч в школу.
— Есть и другие способы постоять за себя.
Эмброуз вернулся на следующий день и принес с собой две рапиры отца.
Тем летом они собирались вместе почти каждый день и, разбиваясь на две команды, искали сокровища по составленным Элдбертом картам. Но единственным настоящим сокровищем, которое они обрели, стала их дружба. Вайолет придумывала зачарованные королевства и рисовала своих друзей, раздражаясь из-за того, что мальчики редко сидели спокойно. Кит учил Эмброуза обращаться с оружием, и еще он учил его драться — как наносить удары и от них уворачиваться. Эти навыки он до совершенства отработал во дворе работного дома. Эмброуз наконец сумел поставить одному мальчишке в школе синяк под глазом и пусть с неохотой, но признался в том, что благодарить за это должен Кита.
«Вот она, наша команда — четверо верных друзей», — удовлетворенно думала Вайолет, сосредоточенно трудясь над эскизами. Пять, если считать мисс Хиггинс, которая проводила с Вайолет еще больше времени с тех пор, как узнала, что ее каменщик в сентябре женится не на ней, а на другой девушке.
