— Тут так кричат, что меня никто не услышит. Этот молодой человек похож на хищника, который изматывает свою добычу перед тем, как съесть.
— Сомневаюсь, что мистер Фентон будет сегодня ужинать сэром Годфри. Кроме того, я думаю, Годфри неплохо фехтует.
— Если не присматриваться, то неплохо. Нельзя сказать, что он фехтует, как школьник. Но если сравнивать его с учителем… О, будем откровенны. Мало кто выдержит такое сравнение.
Вайолет не могла с ней не согласиться. Все — от нянек и гувернанток, которые выгуливали в парке своих подопечных, от студентов до праздных аристократов, привлеченных зрелищем, — сходились во мнении с тетей Франческой.
— Тебе бы понравилось его выступление на благотворительном спектакле, — помолчав в задумчивости, сказала Франческа.
— Я пропустила сцену с Годфри.
— Я знаю.
Тетя Франческа повернула голову и посмотрела Вайолет в глаза. Она не могла ничего знать о Ките. Она не могла догадаться о том, кто он такой, после стольких лет. Тетя видела Кита всего несколько мгновений, если вообще видела его, с порога дома, в тот день, когда Вайолет заболела корью и Кит принес ее домой.
— Годфри пускает пыль в глаза, — сказала Франческа в своей теперешней категоричной манере, которая появилась у нее после смерти мужа. — Полагаю, джентльмены в абсолютном большинстве рисуются друг перед другом. Не помню, чтобы он озвучивал свой интерес к фехтованию, когда ты с ним познакомилась.
— В то время он занимался фехтованием всего несколько месяцев. Насколько я понимаю, в обществе возродилась мода на рыцарство, и, надо признаться, это мне по душе.
— И мне, но не тогда, когда поединок всего лишь костюмированное представление. Внимательно смотри за тем шпажистом.
Вайолет мужественно боролась с собой, пытаясь делать прямо противоположное тому, что советовала тетя. Она не знала точно, что именно имела в виду Франческа. Вполне возможно, вообще ничего.
— Его атаки довольно точны, я бы сказала.
— Довольно точны? — Тетя повторила ее слова, словно не верила своим ушам. — Да он сто раз мог бы заколоть твоего жениха. Надо было мне внимательнее приглядеться к нему, когда вы с ним танцевали на балу. Он двигается, как… Словом, я не видела никого, кто бы умел так двигаться.
— Что я слышу! Тетя, ты рискуешь попасть в неловкое положение, если тебя кто-то услышит. Все эти разговоры о движениях и…
— Смотри, как ловко он делает выпады. Присмотрись к тому, как он двигается.
— Ни за что. Тебе в твоем возрасте должно быть стыдно уже потому, что ты мне такое предлагаешь.
— У него врожденное чувство клинка. Он действительно мне кого-то напоминает, и в тот вечер на балу у меня возникло то же ощущение. Но хоть убей, не могу вспомнить, кого именно. От него глаз не оторвать.
— В этом суть его успеха у публики, — сказала Вайолет.
— Я бы поспорила с тем, что его талант ограничивается талантом актера.
— Я думаю, он учился фехтованию за границей не один год.
— Откуда он родом? — спросила тетя.
Вайолет опустила взгляд.
— Я точно не знаю, но, судя по всему, он англичанин. — И слава Богу, в этом Вайолет душой не покривила. Насколько ей было известно, происхождение Кита окутано тайной. Если он и узнал что-то о своих настоящих родителях, то с ней он этими сведениями не делился.
«Что за женщина могла отдать его в приют?» — раздумывала Вайолет. Она сама росла сиротой, и у нее не осталось даже воспоминаний о матери, которые могли бы принести успокоение в минуты тоски и тревоги, но по крайней мере она знала, что родители любили ее, и она знала, кто они были. Кит был лишен и этого. Но он был не из тех, кто себя жалеет.
— Ты танцуешь, как дышишь, Вайолет, — неожиданно сказала тетя. — Это твой дар — твоя грация.
— Я бы танцевала как неуклюжая болванка, если бы не ты и дядя Генри. Сколько лет мне давали уроки танцев? Если у меня и есть талант, то без направляющей руки он ничто.
— Но у нас теплело на душе, когда мы смотрели, как ты танцуешь. Да, вначале ты кружилась, как мартовский ветер, по лужайкам, по комнатам, вокруг диванов и кресел. Твайфорд порой не мог поймать тебя целый час.
— Я знаю, — сказала Вайолет, и в ней поднялось давнее чувство вины. — Я знаю, что вам было со мной нелегко. Я понимаю, как многим вам пришлось пожертвовать ради меня. И все же…
— Ты была светом нашей жизни, — сказала Франческа, расправив хрупкие плечи. — И знаешь, теперь я думаю, что запирать в банке блуждающий огонек не всегда желательно. Некоторые создания теряют желание сиять, когда их сажают под замок.
Вайолет спрашивала себя, как следует ей понимать эту сентенцию. Неужели тетя таким образом просила у нее прощения за излишнюю строгость своего воспитания? Вайолет знала, что тетя с дядей любили ее. Они сделали все, что было в их силах, чтобы вырастить и воспитать девочку, которая не желала подчиняться никаким правилам.
— Я не была волшебным созданием. Я танцевала, потому что не могла усидеть на месте. Я слушала музыку, которая играла в моей голове, и эта музыка побуждала меня танцевать.
— Ты была чудной.
— Я была трудной, — призналась Вайолет. — Я все время отвлекала дядю Генри, когда он читал или развлекал гостей.
— Трудной? — Лицо Франчески исказилось, словно она была на грани того, чтобы раскрыть ей секрет, который Вайолет, возможно, совсем не хотела знать. Возможно, она предпочла бы так и прожить остаток жизни в неведении.
Вайолет решила, что пора вернуться к поединку.
— Мы пропустим звездный час Годфри, если не перестанем болтать, и тогда нам точно не поздоровится.
Глава 13
Годфри не мог пробить оборону Кита даже для того, чтобы нанести единственный укол в грудь. Кит контролировал не только свою рапиру, но и темп поединка. Он отражал все атаки Годфри, с какой бы позиции тот ни пытался атаковать, и сохранял блестящую координацию. Плечо, бедро, ступня. Он мог закончить поединок одним легким движением кисти. В любой момент.
По правде говоря, он мог бы и во сне отражать атаки Годфри, настолько они были предсказуемы. Это нельзя было назвать поединком на шпагах. Он просто размахивал рапирой, атакуя воздух.
Но, решая, стоит ли посрамить ученика, нужно учитывать многие факторы. Он знал, почему Годфри нужно победить и чьей благосклонности он надеется этим добиться. Годфри желал впечатлить леди по имени Вайолет.
Проблема в том, что Кит разделял его побуждения и им двигал тот же мужской инстинкт. И черт возьми, его владение клинком возбудило у Вайолет интерес еще задолго до того, как они оба узнали о существовании сэра Годфри Мейтленда. Над Китом довлело искушение. Стоит лишь дать немного работы ногам, и он может заставить Годфри прыжками и перебежками отступать до самого Серпентайна, пока тот не свалится в озеро. Не говоря уж о том, что с помощью настоящего клинка, а не той спортивной рапиры, что была у него в руках, он мог бы запросто отправить соперника в могилу. Однако такое быстрое и не требующее никаких усилий действо едва ли могло кого-либо развлечь, и менее всех самого Кита. Убийство студента, который платит тебе за уроки, — поступок малодостойный.
