Набрала все те же семь цифр.
«Отправить sms».
): Привет, дорогая.
Я потрясающе провела эту ночь.
Хочешь, расскажу?
Зелёная кнопка «yes».
Она встретила Верку у входа обычной своей улыбкой, которую
никто никогда не видит со стороны.
– У тебя же формы нет! – воскликнула Верка. –
Посмотри у меня в багажнике, там в пакете стокмановском новые кроссовки и
костюм. Может, тебе понравится, тогда заберёшь, я себе ещё куплю! – Верка
протянула ей ключи от машины. – Я жду тебя в баре.
Она подошла к Ford своей подруги, разглядывая брелок с
сигнализацией. Нажала на первую попавшуюся кнопку. Машина не открылась. Нажала
на самую нижнюю. Машина завизжала и пронзительно завыла на всю стоянку.
Она судорожно нажимала все кнопки подряд.
– Помочь? – Предложение поступило откуда-то сверху
и справа.
Она с готовностью протянула брелок. И замерла.
Блондин из «Бэд-кафе», босс Ивана. Он за секунду справился с
сигнализацией. Протянул ей брелок.
В его кармане что-то пикнуло.
Он достал телефон.
Sms.
Он извинился перед ней вежливой улыбкой. Прочёл.
Мгновенно его улыбка стала шире. Он быстро нажал на кнопки.
Четыре раза. И ещё на зелёную – отправить.
– Меня зовут Вадим, – сказал он, кидая телефон в
спортивную сумку.
В её кармане зашевелился Nokia. Sms.
– А меня Валентина, – улыбнулась она в ответ.
Секунду подумала и достала телефон из кармана.
Прочитала sms.
Вывод № 14. Валентина влюбилась. Годится только для семейной
жизни.
): Хочу.
Как отшить мужчину
Мы познакомились на яхте. Всё вокруг было точно таким же,
как мой костюм, – бело-голубым. Мы кормили чаек хлебом, и они плавали в
море, похожие на рюмки для мартини. Он снял галстук и предложил мне выпить. Я
согласилась.
Его звали Марио. В его глазах светилось восхищение, и оно
сверкало на солнце, отражаясь в бокалах миллионами бликов.
Я подставила лицо ветру и слушала длинный рассказ Марио о
его жизни. Ветер – это дыхание моря. Оно было лёгким и чистым. Когда заиграла
музыка, мы были первыми, кто обнялся под её плавные звуки. Марио рассказывал
мне о своей работе, о своих мечтах и планах. Мы ели икру, когда танцевать уже надоело.
На его красивых, таких же, как мой костюм (бело-голубой),
глазах появились две нежные росинки-слезы, когда он вспоминал о своём детстве.
Шампанское не кончалось, и казалось, это путешествие тоже не
закончится никогда. Я решила спуститься вниз, в piano-bar, и Марио последовал
за мной. Он был моей тенью, а его глаза – аксессуаром к моей одежде
(бело-голубой). Когда мне это надоело, я протянула ему мой бокал.
– Ещё? – спросил он по-итальянски.
Я улыбнулась. Так, как должна улыбаться женщина, по мнению
Леонардо да Винчи.
– Я не понимаю по-итальянски, – сказала я на своём
родном языке, и Марио впервые услышал волшебные звуки моего голоса.
– Что? – не поверил он снова по-итальянски.
Я повторила. Широко открывая рот, я старательно произносила
слоги, словно говоря с глухонемым.
Солнце стало похоже на апельсин, и этот апельсин готов был
вот-вот провалиться за горизонт. Марио замолчал. И я вполне могла представить
себя в желаемом одиночестве, если бы не его навязчивая забота.
Он принёс пледы, и мне пришлось укутаться, чем сразу
нарушилась вся бело-голубая гармония. Но капуччино, который он заказал для
меня, источал такой аромат, что отказаться было невозможно. Улыбка на моём лице
стала для Марио неожиданностью.
Обгоревший и недовольный, на палубу вышел мой жених. Мы
совершали этот круиз вдвоём.
Как бомба замедленного действия, он подошёл к нам слегка
раскачивающейся походкой, которую подсмотрел у матросов и капитана.
Я представила мужчин друг другу и нежно поцеловала своего
жениха в щёку, как Кейт целовала Леонардо Ди Каприо в фильме «Титаник». До
катастрофы.
Шампанское пузырилось в бокале, и мне казалось, что это
кровь Марио вскипела в его груди. Я смотрела ему в спину, и он представлялся
мне куклой, которую надо всего лишь потянуть за ниточку.
Я не тянула. Я подарила эту куклу, даже толком не
задумываясь кому.
– Кто это? – спросил мой жених, ловко отрезав
кусок яблока огромным ножом для хлеба.
– Просто. Итальянец, – ответила я, пожав плечами.
– Итальянец, значит? – уточнил мой жених, и я
подумала, что, конечно, лучше бы он был негром или телепузиком.
Я взяла яблоко и громко откусила от него.
– Значит, стоит мне ненадолго отлучиться, как у нас тут
сразу итальянцы?
Он говорил, сощурившись и слегка растягивая слова. По его
тону непонятно было, какое из них наиболее оскорбительное: «итальянцы», «тут»
или «сразу».
– Ты долго спал, – неопределённо сказала я.
– И что?
Я откровенно любовалась им: его красивое лицо от злости
становилось ещё красивее.
Мы помирились к ужину. Как всегда.
Я выслушала несколько упрёков, потом поклялась в вечной
любви, потом меня немного оскорбили, но тут же простили.
И его отличный аппетит был щедрым вознаграждением моему
испорченному настроению.
У него всегда отличный аппетит. Я вышла из каюты на
цыпочках. Был штиль.
На мне было лиловое платье, и таким же лиловым был рассвет.
Сонная яхта была пришвартована в тихой бухте, и даже шум
мотора моей лодки не пугал плавающих чаек, похожих на рюмки для мартини, если
их опустить в воду. Матрос с походкой вразвалочку вёз меня к берегу, и я
чувствовала себя княжной Таракановой, которой удалось сбежать с корабля графа
Орлова. Море дышало мне в лицо, и жёлтое солнце было похоже на яичницу.
На второй лодке плыл Марио.
Я не просила его. Это правда. Я даже не говорю
по-итальянски.
А как отшить мужчину, если он ни слова не понимает? Разве
что однажды утром просто сбежать от него.
Медовый месяц
– Кто-нибудь в мире счастлив так же, как я? – Она
улыбнулась мужу и тут же получила улыбку в ответ. Ту самую улыбку, которая
делала её такой счастливой.
– Дорогая, я надеюсь, это будет лучший месяц в твоей
жизни.
– Я надеюсь, это будут лучшие годы.
