– Что ты пишешь?
– Не знаю… не скажу…
Вечером он устроил ей сюрприз. Сам приготовил ужин и накрыл
на стол. Зажёг свечи.
Она, поддерживая его настроение, надела чёрное платье. Она
вышла из спальни, он стоял внизу, галантно выставив локоть, ожидая её, чтобы
проводить к столу.
Она спускалась медленно, манерно, как королева спускается к
подданным.
Кошка совершенно неожиданно оказалась у неё под ногами. Она
споткнулась, полетела вниз, ударяясь о ступени то головой, то руками.
Он испугался больше, чем она. Он отнёс её в кровать.
Она отказалась от доктора.
– Ничего страшного, – сказала она, – только
синяки. Но ты ведь из-за них меня не разлюбишь?
Он кормил её ужином прямо в постели. Фруктами. Потому что
рыбу съела кошка. Когда она узнала об этом, она улыбнулась.
– Теперь у нас есть кошка. Теперь надо держать ухо
востро.
Она плохо спала. Стонала и ворочалась. Но утром сразу
принялась за работу.
Через несколько дней картина была закончена.
– Дорогой, прости, за этой работой я совсем не уделяла
тебе внимания!
Её муж ходил мрачный и молчаливый. Иногда он подолгу
наблюдал, как она пишет.
В этот раз она изобразила тихий европейский городок.
Открытое кафе-шантан, пару за круглым столиком и бродячий цирк на переднем
плане. Маленькая девочка жонглирует горящими булавами, а обезьянка, почему-то в
костюме спайдермена, протягивает лапу за вознаграждением.
– Не знаю, при чём тут костюм спайдермена? –
смеялась она – Совершенно не в жанре. Но мне так захотелось написать его!
Он заболел. Ангина. Он не мог разговаривать. Он боялся
заразить её.
Он переехал жить в кабинет.
Он попросил перенести ему её последние работы.
Она расставила их вокруг его кровати.
Она и сама гордилась ими.
Ещё никогда её работы не были написаны с такой внутренней
силой, никогда от них не шла такая мощная энергетика.
Она предвкушала успех на выставке. Не то чтобы слава
привлекала её. Но художнику нужно признание не меньше, чем торгашу выручка.
Она работала с утра до вечера. Раз в два часа бегала наверх,
чтобы проведать разболевшегося мужа.
Он лежал в постели с перевязанным горлом.
Так, как учила его покойная жена. Если ангина – надо
обязательно перевязать горло.
Он смотрел на картины.
Он помнил эту обезьянку в Париже, во время их последней
поездки. Они так смеялись! Обезьянка в костюме спайдермена! Он тогда дал ей
целых двадцать евро. А она притащила букетик его жене. Его покойной жене.
Вот так он и запомнил её. В красном платье. Она раскинула
руки на тротуаре рядом с машиной. И он за одну секунду понял: все!
И ему ещё долго снились чайки над их лодкой. Это было здесь,
несколько лет назад.
«Посмотри! – воскликнула она. – Чайки кружат над
нами в форме сердца!»
Это было невероятно, но это было так.
«Я все помню, – мысленно говорил он. – Я все, все
помню. Почему ты напоминаешь мне? Я никогда не забуду тебя. Ты мне нужна. И она
здесь ни при чём».
Он разговаривал с ней, и ему было хорошо и уютно. Как
маленькому, который складывает руки над головой и кричит: «Я в домике!»
Через несколько дней ему стало лучше.
Он спустился на ужин.
Она приготовила пирог. Она очень старалась.
Пирог получился отменный!
– А теперь сюрприз! – радостно объявила она.
– Какой же? – Было так хорошо снова почувствовать
прохладу крымского вечера.
– Я закончила новую картину!
Она принесла холст и медленно сняла с него покрывало.
Он потянулся к очередному куску пирога. Откусил. Поднял
глаза на картину. На картине был изображён он.
Это было эротическое полотно.
Он занимался на нём сексом с ведьмой.
– Что это? – спросил он мрачно.
– Мистерия. Извини, что я воспользовалась твоим
образом. Как-то само собой получилось.
У него под зубами что-то хрустнуло. Он вскрикнул, поднёс
руку ко рту.
В пироге оказался камень. Обычная галька. Изо рта шла кровь.
Он сломал зуб.
Он вскочил и, опрокинув стул, вышел с террасы.
Она побежала за ним.
Он захлопнул дверь кабинета прямо перед её лицом.
Она понимала – она слишком много работает. Она слишком мало
уделяет внимания своему мужу. В их медовый месяц.
Но она успокаивала себя тем, что пройдёт выставка и всё
изменится. Всё наладится. И всё снова будет хорошо.
И не будет никаких неприятностей с этим чёртовым пирогом.
Она писала.
Он редко спускался вниз.
Она всё время думала: вот сегодня за ужином мы помиримся.
Но они не мирились.
Он забрал её следующую картину к себе в кабинет. На ней она
изобразила молодую женщину в венке из ромашек. Венок был так пронизан светом,
что напоминал ореол.
Женщина сидела в поле, держала одну ромашку во рту и
хохотала.
На ней и платье было с нарисованными ромашками.
Он установил эту картину посередине. Он видел её, даже
закрывая глаза.
В один из дней она пришла с рынка, когда он разбирал шкаф с
вещами погибшей жены.
Он аккуратно, в ряд выставил на ступеньке террасы её
разноцветные туфли. И развесил, где только можно, её платья. На вешалках.
Она сразу решила ему помочь.
– Правильно. – Она нежно дотронулась до его плеча
– Вещи нужно иногда проветривать.
Он молчал, разглядывая в круглой картонной коробке ленты,
шарфы и заколки.
– Можно, я помогу тебе? – спросила она.
Он как будто только что заметил её.
– Ты так рано вернулась? – рассеянно
поинтересовался он.
– Слишком рано? – уточнила она.
Он промолчал. Он держал в руках заколку, украшенную
ракушками. Они купили эту заколку у молодого чернявого лавочника. В Турции.
Она развернулась и пошла на кухню. Разбирать корзину с
продуктами.
Он не обернулся ей вслед.
«Ну и пусть, – подумала она. – В конце концов, я
ни в чём не виновата».
Она с удовольствием вернулась к мольберту. И в эту же минуту
забыла и о муже, и об их странной ссоре, и обо всём, что не имело отношения к
новой картине.
