Быстро идя по асфальту, Даша отметила, что сегодня на
скамейках никого не видно, хотя день ясный. Боровицкий как-то говорил ей, что у
пансионата вполне приличная охрана, которую Раева разместила особенным образом
– так, чтобы ни одного охранника не было видно. Объяснялось это тем, что
старики должны чувствовать полную свободу перемещения. Потому он тогда так и
удивился, обнаружив Ангела Ивановича бродящим одиноко в лесопарке. Только
сейчас Даша обратила внимание на маленькую будочку у входа, увитую зеленью, в
которой, наверное, и должен сидеть охранник. Но в будке было пусто. Недоумевая,
она толкнула заскрипевшую дверь и вошла в прохладный холл пансионата. Проша шел
рядом, прижимаясь к ее ноге.
Внутри никого не было. «Вымерли они все, что ли?» –
недоуменно подумала Даша и пошла по коридору в сторону комнаты
Боровицкого, – вспомнив, что рядом есть лестница – она собиралась
подняться наверх и поискать Раеву. Не пройдя и половины коридора, Даша услышала
громкие голоса. Раздался какой-то вскрик, что-то упало, громкий мужской голос
сердито произнес какую-то фразу… Даша завернула за угол и увидела людей,
толпившихся в дверях самой крайней комнатушки. Она сделала два шага к ним,
Проша неожиданно гавкнул – все словно по команде повернули головы к ней и
замолчали.
В голове у Даши кто-то начал четко отсчитывать шаги, которые
осталось дойти до комнаты Боровицкого. Она знала откуда-то, что шагов должно
быть десять, но голос в голове все равно отбивал, как часы. Десять. Девять.
Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Люди около входа в комнату молча
смотрели на нее, а до двери оставался еще один шаг. Даша окинула взглядом лица
– сморщенные, морщинистые лица, показавшиеся ей совершенно одинаковыми.
– Господи, страх-то какой! – произнес чей-то
старческий голос, и Даша поняла, что слова относятся к Проше. Пес ткнулся
головой ей в колени, и она сделала последний шаг к зеленой двери в самом конце
коридора.
Охранник, тщетно пытавшийся максимально вежливо убедить
чертовых бабулек и дедков покинуть комнату, поднял голову и увидел бледную
светловолосую женщину, очень медленно входящую в дверь. Следом за ней
протиснулся здоровенный черный пес, похожий на мастифа, но охранник знал, что
порода другая, только не мог вспомнить название. Он хотел прикрикнуть на
вошедшую, чтобы она не прикасалась к телу, но было поздно: пройдя два шага,
женщина с тихим стоном осела около старика и уткнулась лицом в его колени.
«Да это же дочь! – догадался охранник. – Вот черт,
как бы ее помягче увести-то, а?» Он наклонился и тронул женщину за плечо, но
почувствовал чье-то прикосновение и поспешно шагнул в сторону – около него
стоял черный пес с висящими складками на морде, вблизи казавшийся просто
огромным. Пес коротко посмотрел на охранника, перевел взгляд на хозяйку,
сотрясающуюся в безмолвном плаче, потом на старого человека, сидевшего на
стуле. Несколько секунд пес рассматривал нож, торчащий из груди старика. Потом
задрал морду к потолку и протяжно, жалобно завыл.
Через два часа Дашу отпустили домой, выяснив все о ее
отношениях с Боровицким. Рассказывать ей было почти нечего, и следователь,
приехавший по горячим следам, быстро отстал от нее. Даша сидела в уголке и
прихлебывала горячий чай, пахнущий валерьянкой, который заботливо принесла ей
Раева. Управляющая в присутствии оперов и следователя держалась спокойно и
сдержанно, и Даша невольно почувствовала уважение к этой сильной женщине. Когда
она пыталась поблагодарить Раеву за чай, та одним движением руки отмела даже
возможность благодарности. В соседней комнате распекали охранника, из-за
недосмотра которого на месте преступления затоптали все возможные следы.
– А остальные где были? – раздался чей-то бас.
– Остальные были мной отосланы, – подала голос
Раева.
– На кой хрен, спрашивается? – поднял на нее
мутные глаза следователь. – То есть зачем вы остальную охрану отослали?
– Спасибо за перевод, – невозмутимо ответила Лидия
Михайловна. – Когда обнаружили тело, я сразу подумала, что в пансионат
пробрался убийца, и отправила людей обыскать территорию. Охранников всего трое,
один остался в комнате, он же позвонил вам. А двое осмотрели сад и комнаты.
– Нашли что-нибудь?
– Вы же сами знаете, что нет.
Следователь почесал в затылке и тоскливо вздохнул. Работать
ему не хотелось – до отпуска оставалось два дня, и тут такая подлость. Он
просмотрел данные, собранные опергруппой, и вздохнул еще раз.
«Боровицкий, Петр Васильевич… член Союза писателей… Черт бы
его не видал! Какого рожна он оказался в доме престарелых? А, вот – работал над
рукописью. Выделена комната управляющей пансионатом… Иногда оставался ночевать.
Тело обнаружила утром…»
– Кто такая Галицкая? – хмуро спросил следователь.
– Сиделка, – ответила Раева. – Я отправила ее
утром отнести Петру Васильевичу кофе, потому что он оставался на всю ночь. Она
нашла его убитым.
– Позовите ее, – буркнул следователь, и тут взгляд
его упал на молодую женщину, съежившуюся в углу комнаты и сжимающую в руках
огромную чашку, затем на здоровенного холеного пса, лежащего у ее ног.
– Не понял… – с угрозой протянул
следователь. – Почему посторонние в помещении?
– Вы же сами меня допрашивали, – тихо напомнила
Даша. – И я не посторонняя.
– Во-первых, я вас не допрашивал, во-вторых, мы уже
закончили, а в-третьих, вы не родственница покойному. Или вы состояли с ним в
связи? – Следователь разговаривал грубо, потому что его отчего-то
раздражала блондинистая дамочка, изображающая из себя страдалицу.
Даша поставила чашку на самый край стола и двинулась к
выходу, ничего не ответив. Пес поднялся и пошел за ней, слегка припадая на
переднюю лапу. Около стола он вдруг остановился, открыл пасть и оглушительно
гавкнул. Чашка опрокинулась и упала на пол, капли чая брызнули следователю на
брюки и ботинки. Тот вскочил, выругавшись, но женщины и собаки уже не было в
комнате. Поскрипывала дверь, из которой тянуло сквозняком, а со стула напротив
смотрела на следователя с еле уловимой иронией худая, подобранная женщина с
голубыми глазами.
– Так… – проговорил сквозь зубы следователь,
усевшись на место и ощущая, как по носку в правом ботинке растекается влажное
тепло. – А теперь объясните мне, Лидия Михайловна, как в доверенном вам
пансионате оказался посторонний человек?
Утром, купив в киоске газету, Даша увидела на последней
странице некролог. Быстро пробежала его глазами. На семьдесят восьмом году
жизни… трагическая смерть… известный публицист… выдающийся… много поклонников
литературного таланта… О похоронах не было ни слова. Она запоздало поняла, что
так и не узнала телефон родственников Петра Васильевича у Раевой. Даша
вздохнула и пошла домой.
– Я о твоем Петре Васильевиче сегодня в газете
читал, – грустно сказал ей вечером Максим.
– И я тоже видела, – подала голос Олеся, вязавшая
под торшером очередную яркую тряпочку. – Мам, а как он умер?
