– Я тут действительно ни при чем, – откликнулась
Даша негромко. – Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Я ему никем не
прихожусь. Он мне ничем не обязан. Тогда с какой стати Боровицкий оставляет мне
трехкомнатную квартиру?
– Да потому что ему захотелось! – уже заорал, не
сдержавшись, Максим. – Просто захотелось! Крыша поехала у старого идиота,
понимаешь? А ты из-за его съехавшей крыши какую-то ахинею городишь!
– Да ничего у него не ехало! – крикнула в ответ
Даша. – Он был здоровее нас с тобой!
– Ну, насчет тебя-то я не сомневаюсь, – ехидно
бросил муж, немного успокоившись. – Хм, надо же такую бредовую идею
выдать! Боровицкий оставил ей квартиру, чтобы она нашла убийцу… Какие-то
детские игры, ей-богу…
– А он и в самом деле очень любил играть… –
медленно заговорила Даша, и Максим замолчал. – Помнишь его придумку с
дуплом? И разговоры со стариками в пансионате… Он не воспринимал их всех
всерьез, я это только недавно поняла. Выслушивал, сочувствовал, но не принимал
близко к сердцу. Потому что и тут была игра. Для него все, что он делал, –
одна сплошная игра. Наверное, даже смерть казалась ему игрой.
– Если так, то твой Боровицкий был моральный
урод, – жестко сказал Максим.
– Не знаю, – покачала головой Даша. – Я
действительно не знаю, кем он был. Но перед смертью он решил сыграть еще в
какую-то игру. Придумал правила и сделал меня игроком. Я абсолютно уверена.
Потому что он так и сказал в своем письме. Вон, возьми, – она кивнула на
комод, – и сам прочитай.
– И что же я должен там вычитать? – огрызнулся
Максим.
– «Я же со своей стороны могу лишь немного
компенсировать Вам затруднения, с которыми, полагаю, Вы неизбежно
столкнетесь», – процитировала Даша уже запомненное наизусть. –
Максим, как ты думаешь, какую компенсацию Боровицкий мог иметь в виду, а? Вот
как раз квартиру. Других вариантов просто нет.
– О господи! – вздохнул Максим. – Даже если
так и есть на самом деле, то неужели он до такой степени заигрался, что решил
отправить тебя на поиски убийцы в пансионат? Дашенька, милая, согласись:
получается нелепица, абсурд. Только в голливудских фильмах может быть такой
сюжет, и то в самых паршивеньких. Ты что, будешь ползать по кустам, высматривая
нянечку с кинжалом? Или санитарку с газонокосилкой? А других способов для
поиска убийцы я не вижу. Я готов допустить, что примерно такие мысли и бродили
в голове нашего доморощенного Холмса – на него очень похоже, судя по твоим
рассказам, – но неужели ты думаешь, что тебе позволят бродить по
пансионату и расспрашивать всех проходящих: «Ой, извините, а не вы ли случайно
угробили писателя Боровицкого? Не вы, да? Ну, извините». Ты же не в детективе
Агаты Кристи живешь, а в реальной жизни! Не исключаю, что Боровицкий под
старость лет слегка съехал мозгами, и ты вслед за ним, но тебе я постараюсь их
вправить.
– Есть еще один вариант, – помолчав, продолжала
Даша. – Понимаешь, Боровицкий был очень необычным человеком. Идея с
выслеживанием убийцы по следам или уликам его бы не увлекла.
– А что бы увлекло столь нестандартную личность? –
с сарказмом поинтересовался Максим.
– Ребус, – коротко сказала Даша. – Он ведь
очень любил мне всякие психологические загадки загадывать.
– Не понял… Что еще за ребус?
– Обычный ребус, – размышляла вслух Даша. –
Максим, ты можешь спорить сколько угодно. Я все равно уверена, что так оно и
есть…
– Да подожди ты! Какой ребус, можешь ты объяснить
по-человечески или нет?
Даша присела на подоконник и подняла глаза на мужа.
– Истории, которые он вложил в конверт. В них сказано,
кто убийца. Это и есть ребус Боровицкого.
Открыв рот, Максим смотрел на жену. Через пару секунд он
спохватился:
– Да там ничего нет, мы же с тобой их читали!
– Значит, плохо читали, – возразила Даша. –
До меня только сейчас дошло, что Боровицкий не зря так упорно знакомил меня со
стариканами в пансионате. Он именно их и описывал, понимаешь? Их истории. Если
мы с тобой поймем, кто где описан, то поймем, кто убийца. Наверное, так.
Максим несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– Хорошо, допустим, – заговорил он ровным
голосом. – Допустим, ты действительно вычитаешь из его историй, кто
убийца. А что потом? Что потом?
– Не знаю, – призналась Даша. – Но
Боровицкий, я уверена, и это предусмотрел.
– Мне даже представить страшно, что мог предусмотреть
твой Боровицкий, – сквозь зубы процедил Максим. – То есть ты хочешь
сказать, что если вычитаешь из историй, кто его прикончил, то оставишь квартиру
себе?
– Оставлю, – кивнула Даша без тени
сомнения. – Потому что Боровицкий мне ее затем и завещал. Как приз. А приз
нужно заработать. Или выиграть. Вот тогда все будет честно.
– Черт с тобой, вычитывай, – махнул рукой
Максим. – Никогда я твою перекошенную логику не пойму. Но чтобы к
пансионату близко не подходила!
* * *
На следующий день Даша специально проснулась пораньше – у
нее были планы, и осуществить их нужно было без Проши. Несмотря на недовольный вид
пса, Даша быстренько пробежалась с ним вокруг дома и отвела обратно. Около
лифта Прошка посмотрел на нее глазами Сталлоне, которому не дали роль, но на
сей раз Даша была неприступна.
– Проша, у меня дела, – извиняющимся тоном
сообщила она. – До обеда потерпи, потом нагуляешься. Хорошо?
Пес вздохнул совершенно по-человечески и пристроился на
коврике в прихожей. Пройдя на цыпочках в зал, Даша взяла записную книжку и
ручку, сунула в сумочку сотовый телефон и вышла из квартиры.
По дороге она обдумывала третью историю. Так же, как и в
двух предыдущих, в ней не было совершенно ничего особенного – описание одной из
тысяч семей, может быть, чуть более счастливых или удачливых. Кого же описывал
Боровицкий? И почему он вообще заинтересовался историей жизни нескольких людей?
Даша остановилась на дороге и попыталась приложить к кому-нибудь из тех
старушек, с которыми знакомил ее Боровицкий, портрет Дианы. Ничего не
получалось. Необходимо было поговорить со всеми, про кого рассказывал
Боровицкий, и Даша полагала, что сделать это окажется не так-то просто. «Первый
раз мне позволили беспрепятственно пройти на территорию пансионата, потому что
меня позвала Римма Красницкая, – размышляла она, – но вряд ли Лидия
Михайловна Раева обрадуется моему повторному появлению».
Сзади зазвенел предупреждающий звоночек велосипедиста, и
Даша отошла на обочину. Затем двинулась, не торопясь, по тропинке, размышляя,
что же такого убедительного сказать Раевой, чтобы та пустила ее в пансионат.
Ничего не придумав, она решила сориентироваться по ситуации. «А может, и
ориентироваться-то не придется, – тихо шепнул внутренний голос, –
может, проскочим на авось, как в первый раз».
