А вот Катюха была самой бестолковой. И не потому, что
училась плохо – нет, способности к языкам у Черненко были прекрасные, она их
схватывала на лету, – а потому, что на двадцать втором году жизни
ухитрилась забеременеть от какого-то симпатичного провинциала, да еще
оказавшегося женатым. Римма поморщилась: «Женатый провинциал… Фу, какая
пошлость!»
И полбеды, что забеременела. Неприятность, конечно, но
поправимая. А вот то, что Катька решила рожать, Римма понять и оправдать не
могла. Она постаралась объяснить подруге, на какую безбожную глупость та идет,
но Катька никого не слушала.
– Римка, я его так хочу! – с сияющей улыбкой
заявила она, морща веснушчатый нос.
– Кого? – не поняла Римма.
– Да ребенка же! – рассмеялась Катька. –
Пусть он будет на моего оболтуса похож! Нет, лучше на меня – я красивее!
И залилась счастливым смехом.
– Катенька, милая, но как же ты жить-то будешь? –
с оторопью спрашивала Римма (Катерина жила с бабушкой в коммуналке, родители ее
давно погибли, помогать молодой матери некому).
– Ну как… как все живут, – пожимала плечами
Катька. – Да ладно, Римусь, прорвемся! У меня же ты есть и две Наташки.
Вот как станете все моего Сашуньку нянчить – я на вас посмотрю!
– Почему Сашуньку?
– Да потому что я уже имя придумала. Пусть будет
Сашенька. Красиво, правда?
Римма смотрела на Катьку, не понимая – как можно быть
настолько беззаботной? У нее самой уже был муж, да и родители в крайнем случае
помогли бы, но она все равно не собиралась рожать. Нет, если вдруг, не дай бог,
и случится беременность – только на аборт! Ведь работать нужно, зарабатывать, а
какая работа с ребенком на руках? Конечно, есть ясли, но…
Что «но», Римма и сама не могла толком определить. Но точно
знала одно: Катька делает огромную глупость, рожая ребенка бог знает от кого.
А Катька и в самом деле родила – Римма до последнего не
верила, что это случится. Действительно назвала малыша Сашенькой, заливалась
над ним счастливыми слезами и умилялась тому, как он сосет грудь – причмокивая,
пуская молочные пузыри.
Римма в то время как раз нашла нескольких хороших учеников и
крутилась-вертелась на своих каблучках с утра до позднего вечера: утром –
занятия в школе, вечером – с учениками. Так что к Катьке она заглядывала редко
и только от Наташи Красько время от времени узнавала: ребенок заболел, ребенок
выздоровел, Катька очень похудела, она страшно недосыпает. Римма на все
подобные новости особо внимания не обращала: конечно, болезни, конечно,
бессонница – а чего ж еще ожидать? Все же ребенок – не игрушка. И даже какое-то
скрытое удовлетворение испытывала от того, что беззаботность Катькина была хоть
и немного, но наказана.
А вскоре раздался звонок в дверь, и Римма увидела на пороге
саму Катьку – бледную, встрепанную, с некрасивыми зеленоватыми кругами под
глазами.
– Привет, Римусь, – устало сказала Катька. –
Сашуньку бабке оставила на полчаса. Чаем напоишь? Поговорить надо.
Римма поила Катьку чаем с вареньем и, закрыв дверь, чтобы
Васеньке не мешать разговорами, слушала Катькин рассказ. А точнее, не рассказ –
просьбу.
– Трудно мне, Римусь, – призналась Катька,
поднимая на подругу покрасневшие глаза. Щеки у нее стали впалые, она похудела,
и даже пышная грудь, Катькина гордость, куда-то исчезла. – Что недосыпаю –
ерунда. Только вот жить нам с бабулей тяжело – на одну ее пенсию много не
покушаешь.
– Кать, у нас с Васей никаких… – Римма
споткнулась, подыскивая слово, – никаких запасов нет…
– Да нет, я не про запасы, – покачала головой
Катька. – Римм, у тебя сейчас учеников много, мне Наташа рассказывала.
Пожалуйста, порекомендуй меня кому-нибудь, а? Мне бы только до годика Сашку
дотянуть, а там я его в ясли отдам, работать устроюсь. Не могу я его сейчас
чужим людям доверить, такого маленького.
– А твой… оболтус ничего не платит тебе? –
нерешительно спросила Римма.
Катька закатила глаза к потолку.
– Но если на алименты подать, или как там это
делается… – предложила Римма. – В конце концов, он же отец, пусть
отвечает. Если через суд нельзя, так просто найди его, поговори. Согласится,
наверное, не захочет семью губить.
– Стыдно мне, Римм, – помолчав, ответила
Катька. – Стыдно, правда. Как будто я чужое хочу забрать. У него ведь своя
жена есть, да и дети, кажется. Нет, не могу.
«На алименты подавать стыдно, а учеников моих забирать не
стыдно?» – мелькнуло в голове у Риммы, но она промолчала.
– Пожалуйста, Римусь, – повторила Катька. –
Порекомендуй меня, я тебя не подведу. Ты же знаешь, что не подведу!
Римма только кивнула.
И вот теперь, идя на занятие, она с возмущением думала о
том, в какое неудобное положение поставила ее Катька своей бестактной просьбой.
Во-первых, нужно объяснять родителям, что теперь их чадо будет учить не она,
Римма, а ее подруга. Еще не обязательно, что все согласятся. Но самое главное –
лично она потеряет хороших клиентов! Потеряет не просто деньги, но и репутацию,
в конце концов. Не зря же она зарабатывала ее! И в смысле материальном сколько
она потеряет, пока найдет новых учеников… Причем летом, в самое неподходящее
время… А все из-за чего? Из-за Катькиной глупости!
Римма даже остановилась и сердито топнула каблучком. Ну надо
же! Ведь когда Римма предупреждала ее, Катька и слушать ничего не хотела, а
теперь требует, чтобы Римма ради нее пожертвовала тем, что важно для нее самой.
Да еще как важно!
«Отказаться?» – подумала Римма, но тут же отвергла эту
мысль. Во-первых, выглядеть будет нехорошо: подруга попросила о помощи, а она
отказала. Во-вторых, Катька обязательно расскажет обеим Наташам, и они, конечно
же, осудят Римму, особенно Бородина. А ее мнением Римма дорожила, не говоря уж
о том, что именно Бородина порекомендовала Римму двум очень хорошим семейным
парам с детьми-подростками. Платили те хорошо, и приходить к ним в дом было
приятно. Если принципиальная Наташа рассердится, то больше никаких рекомендаций
Римма от нее не получит. Самое обидное, что никто не знает, как важны для Риммы
ее частные уроки. А узнают – обзовут обидно стяжательницей, мещанкой, хотя
Римме просто хочется жить нормально, вот и все.
От расстройства Римма проскочила нужный ей дом, и пришлось
возвращаться назад. А вдобавок ветер налетел непонятно откуда, и она замерзла в
тонкой летней блузке. Все не так, все некстати!
У подъезда на скамеечке сидели три бабушки в кофтах.
Пробегая мимо них, Римма услышала обрывок разговора.
– Да не подходит он ей, не подходит! – убеждала
одна бабулька остальных, неодобрительно качая головой. – Ничего хорошего у
них не выйдет!
– Да ладно тебе каркать, может, и выйдет, –
возражала вторая.
