Причина для плохого настроения у Раевой имелась – пятнадцать
минут назад в столовой пансионата случилась драка. Причем драка, что больше
всего возмущало Раеву, между женщиной и мужчиной. «Немыслимо! Я могла бы
понять, если бы так вела себя Уденич. Но эти…»
Раева распахнула дверь своего кабинета и остановилась
напротив участников драки.
– Лидия Михайловна, я хочу сказать… – начал
Горгадзе.
Раева прервала его одним взмахом руки:
– С вами, Игорь Кириллович, я поговорю потом. Вижу,
первую помощь вам уже оказали? Вы свободны.
Горгадзе злобно посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но
не посмел. Бочком протиснувшись мимо управляющей, вышел из кабинета.
– Виктория Ильинична, я жду ваших объяснений.
Раева опустилась в кресло и взглянула на Окуневу. Вид у той
был ужасный. Седые волосы, всегда собранные в пучок, растрепались вокруг
головы, отчего Окунева сразу стала похожа на ведьму.
– Чего вы от меня ждете? – огрызнулась бывшая
балерина. – Гнать надо вашего Горгадзе отсюда.
– Я разберусь, кого мне нужно гнать, – холодно
ответила Раева. – Вы мне не ответили.
– Он убить может кого угодно! – воззвала к ней
Виктория Ильинична, тряся головой. – Вы посмотрите, что он со мной сделал!
Раева откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Окунева
начала горячо рассказывать о произошедшем, напирая на невозможное поведение
Горгадзе и всячески обходя молчанием причину драки.
– Виктория Ильинична, – прервала ее Раева на
полуслове, – почему вы накинулись на Горгадзе?
Окунева замолчала и стала старательно собирать волосы на
затылке в хвост. Раевой стало смешно. «Просто дети, только довольно злобные и
глуповатые».
– Виктория Ильинична, я жду, – напомнила она.
Окунева пожевала губами и неохотно произнесла:
– Горгадзе меня оскорбил. Сказал, что Боровицкий хотел
написать книгу о моей юности.
– Что же тут оскорбительного? – подняла брови
Раева.
– То, что никто ничего не понимает в моей жизни! –
не выдержала Окунева. – Люди здесь говорят немыслимые гадости! Смеют даже
утверждать, что я была… была … посредственностью! И такое – мне! Да вы знаете,
что мне тогда сам директор сказал: «Вика, я плакал, когда ты выступала!» И
после этого…
Лидия Михайловна знала, что останавливать поток воспоминаний
бесполезно, поэтому отрешенно слушала. В голове у нее вертелись мысли, из
которых она вытащила одну: с Денисовым нужно что-то делать. Он порой проявляет
черствость, что родственникам пациентов весьма не нравится.
– Поймите, я не могла не дать ему пощечину! –
взвизгнула Виктория Ильинична, врываясь в ее мысли. – Горгадзе сказал, что
Боровицкий оставил записи, которые… которые выставляют меня в самом неприличном
свете! И мерзавец посмел меня ударить! Его нужно гнать, говорю вам, гнать!
«Опять Боровицкий… – вздохнула про себя Лидия
Михайловна. – Кажется, мертвый он стал еще менее выносим, чем живой».
Двумя словами она успокоила бывшую балерину, пообещала, что Горгадзе будет
наказан, и попросила вести себя сдержаннее. Окунева ушла, а Раева достала
телефон.
– Послушайте, с Горгадзе нужно что-то делать, –
сказала она в трубку. – Сегодня он сцепился с Окуневой. Боюсь, завтра он
будет просто непредсказуем.
И нажала кнопку отбоя.
Даша забежала домой за Прошей и теперь быстро шла к
пансионату. В голове у нее был полный туман. «Получается, что Красницкая была
знакома с Боровицким раньше! И не просто знакома – у них был роман! Правда,
мать Саши Ретривера сказала, что он быстро закончился, но почему ни Боровицкий,
ни Римма Сергеевна об этом не рассказали?»
Дойдя до последней мысли, Даша остановилась так резко, что
дернула Прошу за поводок. Пес обиженно гавкнул, но хозяйка не обратила на него
внимания. «Красницкая спрашивала у меня что-то про компьютер Петра
Васильевича… – вспомнила Даша. – Она еще удивилась, что на нем
сохраняется информация. Но на самом деле в ноутбуке Боровицкого ничего не было…
Что же такое он написал, что ей было неприятно?»
Даша спустила Прошу с поводка, и тот поскакал по тропинке.
«Как ни крути, – думала Даша, торопясь за ним, – все дело опять
упирается в те пять историй. Уж не под именем ли Инны зашифровал Боровицкий
свою бывшую любовь? Но Римма Сергеевна никогда не была бизнес-леди и не делала
карьеры… Какую карьеру можно было сделать репетитору по французскому? Господи,
сплошные загадки!»
Она проскользнула в ворота, взглянув на охранника в будочке.
Тот пристально смотрел на нее. «Интересно, долго еще он будет меня так спокойно
пропускать?» – мелькнуло у Даши в голове, но в следующий момент она уже забыла
про охранника. На ближней скамейке сидел Игорь Кириллович Горгадзе в спортивной
куртке и тонкой шерстяной шапочке. Он повернул голову и заметил Дашу. На
вытянутом морщинистом лице появилась неприятная улыбка, старик встал и, не
торопясь, пошел ей навстречу.
Раева и Денисов смотрели на них из окна.
– Лидия Михайловна, может, позвать охранника? –
неуверенно предложил Денисов.
– Зачем же? – задумчиво ответила
управляющая. – Думаю, нашей гостье общение с Горгадзе пойдет на пользу.
Может быть, даже отобьет у нее охоту следовать по пути покойного Петра
Васильевича.
Главврач искоса взглянул на Раеву. Он никогда не мог понять,
о чем она думает, и почти никогда – что имеет в виду, произнося ту или иную
фразу. Но для него самого, пожалуй, спокойнее было бы не знать об этом. Денисов
молча кивнул и вышел из кабинета. Уже за дверью его догнал негромкий голос
Раевой:
– Вы все-таки будьте неподалеку. Мне не хотелось бы
повторения утреннего инцидента.
Денисов опять кивнул. Подтверждать свое согласие вслух не
требовалось – Раева и так знала, что он выполнит все, что нужно.
Подойдя к Даше, Горгадзе шутовски поклонился и нелепо
взмахнул рукой.
– Может, я Боровицкого заменю? – с нескрываемым
сарказмом поинтересовался он.
Даша молчала, пытаясь понять, как ей лучше себя вести. То,
что старик настроен агрессивно, было очевидно. Становиться объектом нападения
ей совершенно не хотелось. Но и уходить просто так она не собиралась.
– Простите, за что вы его так не любили? – вежливо
спросила она.
– Да за все, – не задумываясь, ответил тот.
Крючковатый нос и тонкие губы делали бы облик Горгадзе карикатурным, если бы не
живая злоба, словно пропитавшая его насквозь. – Его все ненавидели. Но
убил только я!
Старик с гордостью поднял указательный палец, как будто
только что доказал сложную теорему.
Даша опешила, потом собралась с мыслями.
– Вы его убили? – переспросила она, изо всех сил
стараясь не нервничать.
